Мамлюки пребывали в течение нескольких месяцев в бедственном состоянии. Они ненавидели Селима и не скрывали этого. Настроения черкесской аристократии выразил в следующих словах Ибн Ийас: «Ибн Осман убил героев Египта, осиротил его детей, поработил его мужчин — ничего подобного не было со времен царя Навудохоносора». Далее он продолжает: «Говорят, что покидая Египет, Ибн Осман увез с собой тысячу верблюдов, груженных золотом и серебром, и это не считая добычи, состоявшей из оружия, фарфора, бронзы, коней, мулов, верблюдов и прочего, не говоря уже о великолепном мраморе. Из всего этого он взял самое лучшее — то, чем никогда не имели удовольствия пользоваться его отцы и прадеды». Богатейшие города того времени находились под владычеством мамлюков. Все они были нещадно разграблены. После варварского нашествия турок — османов Сирия и Египет пришли в упадок. Американский востоковед Генри Харт пишет, что при черкесских мамлюках происходил настоящий бум в торговле с Индией, а Александрия расцвела так, как это было лишь при Птолемеях. Португальский лазутчик Перу ди Ковильян, побывавший в Александрии и Каире времен Каитбая, был потрясен сказочным богатством этих городов. С поражением черкесов всему этому наступил конец.
Селим Явуз, однако, прекрасно понимал, что удержать под своей властью столь отдаленную и сильную страну будет чрезвычайно сложно. И согласно древнему принципу — разделяй и властвуй — он решил оставить управление завоеванными странами их прежним владельцам. Таким образом, Сирия и Египет после разгрома мамлюков сохранили внутреннюю автономию. «В завоеванных Селимом странах, — пишет В. В. Бартольд, — в сущности, все осталось по — прежнему, несмотря на изменение одежды войска и некоторых внешних обычаев. Наместниками Египта и Сирии были назначены черкесские военачальники; даже подати, собиравшиеся в Египте, оставались в самой стране и не посылались в Константинополь; …гвардия мамлюков сохранила свое прежнее устройство и свое прежнее жалованье; даже было положено проклятье на всякого, кто произведет в этом отношении какие‑либо перемены. Подданные Селима негодовали на своего султана за то, что он отнял у черкесов царство только для того, чтобы возвратить его им, без всякой выгоды для османцев; враги видели в этом проявление слабости». Мнение арабов по этому поводу сводилось к тому, «что победители, если бы сами в состоянии были управлять завоеванными областями, ни за что не отдали бы Египта Хайр — беку и Сирии Джанберды Газали». Из оставшихся в живых мамлюков тех эмиров, которые до конца были преданы Туманбаю, и мамлюков Хаир — бея были сформированы особые кавалерийские части османской армии, получившие наименование джамаат аль — джеракис (корпус черкесов). «Но при этом, — пишет Н. А. Иванов, — мамлюкам пришлось расстаться с элегантной рыцарской формой и одеть турецкий кафтан, шапку и сапоги. Из всего прежнего великолепия им оставили только бороды. Этим они стали отличаться от османских спахиев, которые тщательно брили подбородки».