в солнечное сплетение, провалился, не рассчитав дистанцию, и тут же получил в нос. Второй
и третий удар пришлись по защите, но встряхнули порядком. Александр отступил к канатам,
часто моргая сквозь щель между плотно прижатыми к лицу перчатками. Стало тяжело
дышать сквозь заполнившую ноздри кровь. От переносицы к глазам расплылось онемение,
сигнализирующее о неминуемом отёке, который вот-вот лишит зрения и победы. Кажубей
резко выдохнул, покрывая настил ринга кровавой пылью, и ринулся на противника.
Да так внезапно, что готовящийся пробить апперкотом Глеб не успел закрыться. Левый
кулак прошёлся ему вскользь по рёбрам, правый - впечатался в голову, раскроив бровь.
Ноги, обмякнув, сделали три неуверенных шага в сторону. Размашистый крюк просвистел
возле подбородка. Дыхание перехватило. Печень с секундным опозданием отреагировала на
удар, затягивая нервы в узел. А Кажубей и не думал останавливаться. Он месил и месил, уже
почти не видя цель сквозь заплывшие веки. Слегка очухавшись, Глеб улучил момент и, резко
сместившись вправо, пробил двойкой. Первый удар пришёлся в глаз, второй - чуть ниже
виска.
Александр пошатнулся и, перебирая заплетающимися ногами, отошёл к канатам. Но
вместо того чтобы наглухо закрыться, он через секунду вновь бросился на Глеба, с твёрдым
намерением свалить его и поискать счастья в партере, где заплывшие глаза не такая большая
помеха. Удар коленом в голову безжалостно разрушил этот смелый план. Что-то громко
хрустнуло. Стремительно темнеющий мир опрокинулся. Ещё удар. Далеко-далеко из
темноты доносится гулкое "Сто-о-о-о-оп!". Ещё удар. Ещё...
- Отставить, Глен! Твою мать! - рука Крайчека схватила Глеба за ворот и отшвырнула в
сторону, как котёнка. - Медиков сюда! Живо!
Саша Кажубей лежал на синем полу ринга, орошённом алыми брызгами. Закатившиеся
глаза белели в щёлках оплывших век. Два красных ручейка стекали по щекам от сломанного
носа.
Глеб стоял возле канатов и отрешённо смотрел, как под головой у поверженного
противника растёт лужа крови. Она выглядела очень яркой, почти раскалённой на синем
фоне настила, оттенённая противоестественно бледным лицом. Её неровные края постоянно
двигались, будто живые, цеплялись за микроскопические выемки и ползли всё дальше и
дальше, захватывая новые территории. Всё дальше и дальше...
- Оглох, курсант?!
Возникшая перед глазами фигура воспитателя прервала процесс умиротворённого
созерцания.
- Ты не слышал приказа?!
- Виноват, - ответил Глеб и сам удивился тому, насколько спокойно звучит собственный
голос.
Крайчек нахмурился и заглянул ему в глаза, играя желваками.