Мадрак склоняет голову и поет литанию Возможно Подлинной Смерти.
– Прекрасно, – фыркает его спутник и, когда Мадрак заканчивает, произносит: – Аминь. А сейчас вот что, жирный отец, – я думаю, что нашел Не Ту Дверь. Я мог бы войти и не открывая ее, но ты на это не способен. Как быть?
– Подожди минутку, – говорит Мадрак, вставая – Доза наркотика, и я буду как новенький и сильнее, чем прежде. Тогда мы войдем вместе.
– Хорошо, я жду.
Мадрак делает себе инъекцию, становясь подобным богу.
– Теперь покажи мне дверь и давай войдем.
– Сюда.
Он указывает на запретную дверь, большую и бесцветную в инфракрасных лучах.
– Открой ее, – говорит Тифон, и Мадрак открывает. Цербер резвится в бликах света, терзая перчатку. Величиной он превосходит двух слонов. Лежа на груде костей, он развлекается со своей игрушкой. Одна из его голов чует порыв ветра из-за Не Той Двери, две головы рычат, а четвертая роняет перчатку.
– Ты понимаешь меня? – спрашивает Тифон, но в восьми красных глазах нет и проблеска разума. Хвосты пса дергаются, он поднимается в мерцании огней – чешуйчатый и злобный.
– Славный песик, – комментирует Мадрак, а песик машет хвостами, разевает пасти и прыгает к нему.
– Убей его! – вопит воин-священник.
– Не могу, – отвечает Тифон – По крайней мере сейчас.
Войдя в зеленую двер, открытую поэтом, и прибыв наконец на мир Интерлюдии, Оаким и Фрамин оказываются в безумном мире дождей и религий. Уставшие, они стоят на влажной траве рядом с городом, окруженным мрачными черными стенами.
– Сейчас мы войдем, – размышляет поэт, поглаживая свою изумрудно-зеленую бороду. – Мы войдем через эту маленькую дверь слева, которую я заставлю открыться. Останется загипнотизировать или подчинить охранников, если они там окажутся, и пройти к великому храму…
– …Чтобы выкрасть сандалии для Принца, – говорит Оаким – Странное это для меня дело. Если бы он не обещал мне вернуть мое имя – мое настоящее имя, – прежде чем я убью его, я бы не согласился.
– Это я понимаю, лорд Рэндалл, сын мой[2] – говорит Фрамин, – но скажи мне, что ты намерен делать с Гором, который также хочет убить его – и который сейчас работает на него, только чтобы заполучить эту же возможность?
– Убью, если потребуется, сначала Гора.
– Твоя решимость бесподобна, но позволь узнать – какая тебе разница, кто его убьет – ты или Гор? Он ведь в любом случае будет одинаково мертв.
Оаким молчит, явно озадаченный.
– Это моя миссия, – говорит он наконец.
– Он в любом случае умрет, – повторяет Фрамин.
– Но не от моей руки.
– Правильно. Но я не улавливаю разницы.