Но кто-то должен стоять и над жизнью, и над смертью, – говорит Анубис, – иначе плодородные миры возвышались бы и падали, возвышались и падали, раскачиваясь между империей и анархией, чтобы затем окончательно погибнуть. Холодные же миры были бы проглочены нулем. Жизнь не может удерживать себя в предназначенных ей границах. Следовательно, она должна быть удержана теми, кто стоит над жизнью и смертью. Осирис и я владеем Средними Мирами. Мы управляем ими, и мы возвышаем и подавляем их, как захотим. Теперь ты видишь, Оаким? Ты начинаешь понимать?
– Вы ограничиваете жизнь? Вы присылаете смерть?
– Достаточно на время стерилизовать одну или все шесть разумных рас на любом из миров, когда это необходимо. Мы можем манипулировать продолжительностью жизни и, если понадобится, – уничтожать ее избыток.
– Как?
– Огонь. Голод. Чума. Война.
– А холодные, жестокие миры? Как с ними?
– Можно дать им повышенную рождаемость и вмешиваться в продолжительность жизни. Сразу после смерти обитатели этих миров попадают в Дом Жизни, а не сюда. Там их или обновляют, или же расчленяют и используют для создания новых индивидов, которые могут и не иметь человеческого сознания.
– А другие мертвые?
– Дом Мертвых – это кладбище всех шести рас. На Средних Мирах есть подобия кладбищ, но единственное настоящее – здесь. Иногда Дом Жизни посылает к нам за телами или частями тел. Случалось, что и они отправляли нам свои излишки.
– Это трудно понять. Это кажется жестоким и грубым…
– Это жизнь и смерть. Это – величайшее благословение и величайшее проклятие Вселенной. Тебе незачем понимать. Твое понимание или непонимание, твое одобрение или неодобрение ничего не изменят.
– А как получилось, что вы, Анубис и Осирис, властвуете над этим?
– Есть вещи, которые тебе не положено знать.
– Но почему Средние Миры приемлют вашу власть над собой?
– Они живут с ней и с ней умирают. Она выше их возражений, ибо она необходима для самого их существования. Наша воля стала естественным законом, она совершенно беспристрастна и применяется в равной степени ко всем, кто подвластен нам.
– Есть и такие, кто неподвластен?
– Ты узнаешь об этом больше, когда я захочу рассказать тебе, – не сейчас. Я сделал тебя машиной, Оаким. Теперь я сделаю тебя человеком. Кто сможет сказать, кем ты был вначале? Если бы я стер твои воспоминания до этого момента и затем вновь воплотил тебя, ты мог бы вспомнить только, что начинал как машина.
– Ты так и сделаешь?
– Нет. Я оставлю твои воспоминания. Они понадобятся, когда я назначу тебе новые обязанности. Если, конечно, назначу…