Он бедром оттолкнулся от каменной стены, приподняв Беверли так аккуратно, как только мог. Они дойдут до подъемника в одно мгновение, затем им предстоит короткая прогулка до его кабинета; там он сможет отдохнуть, а потом…
— А потом, — пробормотал он, — это вопрос, не так ли? И что потом?
Беверли не ответила. В безупречных чертах ее лица застыли спокойствие и безмолвие, глаза были закрыты… но она как будто крепче прильнула к нему, ее длинное, стройное тело, изогнулось на его груди. Разумеется, ему показалось.
Беверли Харрис, дочь мэра. Великолепная, юная Беверли, чья светлая красота так часто посещала его грешные мечты. Айронс обнял ее сильнее и продолжил свой путь к подъемнику, стараясь скрыть усталость на случай, если она проснется. К моменту, когда он наконец добрался до лифта, его спину и руки ломило. Он, наверное, должен был оставить девушку в своей персональной комнате отдыха, в комнате, которую он всегда считал святилищем — там было спокойно, и, скорее всего, эта комната оставалась одним из самых безопасных мест в участке. Но когда Брайан решил сходить в кабинет, чтобы забрать свой дневник и несколько личных вещей, то понял, что просто не сможет оставить ее одну. Она выглядела такой уязвимой, такой невинной; он обещал Харрису присматривать за ней. А вдруг на нее нападут в его отсутствие? Вдруг он вернется из кабинета, а она просто… исчезнет. Исчезнет, как и все остальное… Десять лет работы. Айронс налаживал связи, устанавливал отношения, тщательно выбирал позицию… и всего этого теперь не стало.
Брайан опустил девушку на холодный пол и открыл дверь лифта, отчаянно пытаясь не думать обо всем, чего он лишился. Сейчас он должен был позаботиться о Беверли.
— Я не дам тебя в обиду, — прошептал Айронс. И в самом ли деле уголок этих безукоризненных губ едва заметно дернулся? Знала ли она, что находится в безопасности, что дядя Брайан оберегает ее? Когда она была ребенком, когда он еще часто заходил на обед к Харрисам, Беверли называла его именно так. "Дядя Брайан".
"Она знает. Конечно, она знает".
Он почти волоком втащил девушку в лифт и прислонил к углу, ласково глядя в ее ангельское лицо. Неожиданно Айронс ощутил прилив едва ли не отеческих чувств к ней и не удивился слезам на своих глазах, слезам гордости и любви. В последние дни он был сильно подвержен эмоциональным вспышкам — гнев, страх, даже радость. Шеф полиции никогда не отличался особой эмоциональностью, однако сейчас принимал эти сильные чувства как должное, даже наслаждался ими до определенной степени; по крайней мере, они не сбивали его с толку. Но еще бывали моменты, когда странный, жутковатый туман заволакивал его сознание, тогда Брайана охватывало какое-то бесформенное беспокойство, которое заставляло его чувствовать себя глубоко взволнованным… и смущенным, словно потерянный ребенок.