— Ну да, не совсем же я темный! И меня в детстве пичкали всякими древними мудростями, — даже с некоторой обидой протянул Согнар. — Ренор Гелыдар, «Измышления о природе морали». Как он мне не нравился!
Дальше друзья шли уже молча, пока К'ирсан не завернул в сторону старой заросшей аллеи. Присев на бортик обветшалого фонтана, он подозвал потерянно молчащего гоблина и принялся ощупывать его разбитый нос.
— Перелом, как и следовало ожидать, — прикрыв для удобства глаза, прошептал капитан, а затем, чуть громче, потребовал у раба: — Потерпи. Сейчас будет немного больно!
Нос урга неестественно громко хрустнул под пальцами Кайфата, и малыш громко застонал:
— Страшно жжется!
— Потерпи пару минут, — спокойно посоветовал ему хозяин и сполоснул руки в позеленевшей воде из чаши фонтана. — Сейчас уже должно быть лучше...
Гхол прислушался к ощущениям и неуверенно кивнул. У него остановилось кровотечение, начала стремительно спадать опухоль вокруг глаз.
— Терн, с завтрашнего дня займись тренировками этого зеленого недоразумения, — приказал К'ирсан и обжег взглядом засопевшего было гоблина. Тот сник, попытался вжать голову в плечи. — Если его всякая пьянь по морде будет бить, то так, глядишь, и помрет раньше отмеренного срока!
— И чему прикажешь его учить... И, главное, когда?! — застонал Согнар, мысленно помянув многих демонов Тьмы. — Тут не знаешь, где завтра окажешься, что делать будешь, а ты еще нелюдь всякую учить требуешь!.. Погоди, или ты что-то дельное придумал?
— Что придумал, то на потом отложим, а сейчас послушаем одного интересного господина, — с усмешкой произнес К'ирсан и уставился куда-то в сторону входа в аллею. — Думаю, он нам явно желает сообщить нечто достойное внимания... Я прав, уважаемый?!
Привыкший доверять Кайфату если не во всем, то во многом, Терн огляделся и, не обнаружив никого чужого, с сомнением осторожно поинтересовался:
— Ты это к кому обращаешься, капитан?
Вот только ответил ему совсем незнакомый голос.
— Думаю, что речь идет обо мне.
В том месте, куда с иронией смотрел К'ирсан, дрогнул воздух, и из возникшего марева появился человек. Светловолосый, с наглым, оценивающим прищуром глаз, так и пышущий силой и задором, он казался молодым аристократом, решившимся на прогулку по чужому, безлюдному кварталу в поисках приключений. Вот только вблизи становилось понятно, что это уже зрелый муж, сохранивший в душе огонь юности.
Раздосадованный Терн выхватил меч и встал в стойку, но после приказа капитана тут же спрятал оружие в ножны. Стараясь сохранить лицо, сержант забормотал нечто неприличное о всяких колдунишках, которых нынче развелось что грязи, и о мерзопакостных богопротивных амулетах, подходящих только злобным убийцам.