Гранта не впечатлили ни приказ ректора, ни его благочестие.
– А иначе что? – спокойно поинтересовался он. Сдержанный тон заметно диссонировал со свирепым выражением его лица.
– В противном случае мы будем вынуждены пересмотреть ваш контракт в конце семестра, – ответил ректор Мартин.
Грант подошел к Шелли и взял ее под руку.
– Вы не только оскорбили меня и подвергли сомнению мою нравственность, которая, я уверен, вполне соответствует университетским нормам, – вы еще и оклеветали миссис Робинс…
– Грант…
– …чья репутация безупречна, – мистер Чепмен подхватил тон и интонации ректора.
Она пыталась вмешаться, опасаясь, что, защищая ее, он вызовет еще больший гнев. Ибо, судя по мертвенно-бледному лицу мистера Мартина, не многие могли позволить себе игнорировать его предупреждения – если вообще таковые находились.
– Благодарю вас за гостеприимство, – продолжал между тем Грант, увлекая Шелли к дверям. – И поблагодарите от нас миссис Мартин. Грант широко распахнул двери, вышел из кабинета с гордо поднятой головой и проследовал мимо гостей к парадному входу. Если он и заметил, как, словно по команде, поворачивались вслед ему головы собравшихся, – то не подал виду. Шелли оставалось только уповать на то, что щеки ее пылают не слишком ярко, а колени не подогнутся, пока они с Грантом хотя бы не выйдут за порог дома.
Ей удалось продержаться на ногах до самой машины. Едва Грант открыл дверцу «Датсона», как Шелли без сил рухнула на сиденье, дрожа всем телом.
Только выехав на оживленную магистраль и влившись в поток машин, Грант заговорил:
– Я здорово проголодался. Что предпочитаешь? Пиццу?
Она уставилась на него, не веря своим ушам.
– Пиццу?! Грант, ректор университета только что пригрозил тебя уволить!
– Ну, этого он не сумеет сделать, не заручившись большинством голосов в совете директоров. А невзирая на мою дурную славу и окружающую меня скандальную ауру, некоторые из членов совета обожают сенсации и хотели бы иметь меня под рукой. Другие же понимают, что я чертовски хороший преподаватель. Единственное, что приводит меня в бешенство, – это то, что он сказал про тебя. Болван лицемерный! Представься ему такая возможность, наверняка сам бы не отказался встретиться с тобой «в неофициальной обстановке».
– Грант! – Закрыв лицо руками, Шелли разрыдалась.
Видя ее страдания, Грант и сам помрачнел. Всю дорогу до ее дома они ехали в тишине, не считая изредка доносившихся сдавленных всхлипов Шелли. Сделав последний поворот, Грант резко затормозил у обочины. Недавнее приглашение на ужин было забыто.