Дрожащими руками Квимби смешал составные части в колбе, приладил ее над спиртовкой, нагрел до момента, когда пошли пузыри и запах, затем снял колбу и соединил ее содержимое со смесью других ингредиентов. Хорошо. Обычно этим процессом занимался Перкинс, отмеряя и смешивая, но и у него все вышло просто великолепно. Осторожно держа кувшин, он быстро пошел наверх. По их теории, чем меньше времени прошло с момента смерти; тем больше функций мозга можно восстановить. Вот и проверим это.
Итак, обратно в библиотеку. Чуть не теряя сознание от запаха и омерзительной атмосферы в комнате, Квимби отпихнул безголовое тело Джонса и склонился к Перкинсу. Подсунув одну руку ему под голову, он приблизил его губы к кувшину и влил ему в рот небольшое количество еще теплой жидкости, подождал секунду, пожал плечами и вылил туда же все содержимое кувшина.
После этого Квимби поднял топор и отступил к середине комнаты, оскальзываясь на лужах крови и кусках тел. Он стоял и ждал. Минуту-другую ничего не происходило. Вообще ничего, и Квимби уже испугался, что в спешке не так отмерил компоненты. Но вот губы Перкинса шевельнулись, и он кашлянул, выплюнув себе на подбородок смесь из влитой жидкости и крови; его глаза открылись, завращались, и все тело — совершенно неожиданно — вдруг дернулось с такой силой, что из положения на спине перевернулось набок. Внутренности в нижней части его живота, еще не сожранные, скользили из него, но это, похоже, нисколько не мешало его выздоровлению, которое шло все более активно: теперь он кашлял и сплевывал, извергая много грязной и зловонной жидкости; все его тело дергалось и тряслось, что очень сильно напоминало картину их предыдущих опытов с оживлением, так что Квимби теперь мог уже не беспокоиться — состав действовал. Слава богу, повторял лорд, слава богу, Перкинс жив. Иначе как прояснить весь этот кошмар?
С другой стороны…
Сохранил ли оживший Перкинс свою память?
Квимби ухватил покрепче свой топор и сделал несколько осторожных шагов вперед. Наверное, лучше быть поближе, если придется ударить.
— Перкинс, — позвал он негромко, — Перкинс, ты как там, в порядке?
Перкинс, у которого одна нога была отсечена выше колена, а живот раскрыт и опустошен, будто выеденная дыня, а шея и плечо превратились в одну большую дыру, из которой торчала белая кость, с обрывками хрящей и кровоточившей мышечной ткани, произнес: «Да, сэр, я думаю, что так, сэр».
— Молодец, — сказал Квимби, поднимая топор с одной-единственной мыслью: осторожность не помешает, а вдруг Перкинс притворяется; вслух же продолжил, — а ты… ты