На её пышные груди и пухлые бока всегда было много ночных претендентов, но все они хотели «экзотики" или разово, или когда их собственных подруг рядом нет. К тому же Нелька была куда доступней многих. Как Наташка-соседка шутила, тебе только покажи ключик, как двери нараспашку. Но ни случайные партнёры, ни многочисленные подруги блядью Нельку не считали. Никогда и ничего Неля не хотела взамен, оплатой ей было хорошо проведённое время и оргазмы случай от случая. Лимитные молодые ухажёры частенько были в семяизвержении невоздержанны, да и в остальном необучены — навалятся, только заведут, как сразу и отвалятся с полной потерей интереса. Нелька пробовала поиграть в «недавалку», рассчитывая па более долгие ласки, но получалось даже хуже — и не потрогают, и не лизнут, а только злятся и домогаются побыстрей вовнутрь, да и то в основном словами, а не руками...
С Петром было не так. С Петром было «вкусно». Проси, что хочешь — сделает, да и сама готова сделать что угодно. Закусив угол одеяла или подушки, Нелька выла от неземного удовольствия, пусть и сквозь стиснутые зубы. В такие моменты даже Наташка не смущает, хоть вот она, совсем рядом, сопит себе под новым кавалером за тонкой простынкой, висящей на бельевой веревке, протянутой между кроватями. Утром она выгонит своего очередного новичка, бесцеремонно отодвинет эту символическую преграду и опять будет беззастенчиво разглядывать сплетённое Нелькино-Петькино якобы тайное соитие, правда, уже под одеялом. Её уже почти не стесняются, как и она их. Наталья, накинув одеяло на ноги, но оставив голыми свои тощие, распластанные груди, закуривает сигарету и, завидливо косясь на блаженную парочку, начинает привычно плакаться: мол, вам хорошо, а мне с моим мудаком хоть собственными пальцами до кайфа дотирайся...
Квартирный вопрос для всех троих застыл в самой глубокой вечной неопределённости — обещания отдельной комнаты в коммуналке и постоянной прописки уже не вызывали былого оптимизма; общажный быт и секс стали некой естественной и единственно возможной нормой жизни. Перемен не ждали. На двадцать девятом году жизни Нелька забеременела в шестой раз. Она стояла возле большого настенного календаря, раскрашенного зелёными Наташкиными крестиками и её красными ноликами. В который раз считала клеточки, тыкая в них погрызенным стержнем с красной пастой. Задержка получалась недельной. Дело дрянь, у неё уже выработалось чутьё на залёты. Пятница, вечер, а настроение на выходные окончательно испорчено. Сейчас прибежит Наталка со своей малярки, притащит два пузыря водяры. Полтора на сегодня, половинка на завтрашнюю опохмелку. На этой неделе её очередь в лавку бежать. За дверями заскребли, это явно не Наташка, у той или ключ, или будет лупить сапогом, если сетки в руках. Пётр, наверное. Нельку взяло зло, и она крикнула: