- Я согласен.
Черчилль сел прямо, словно проглотил линейку, глубокие морщины прорезали его лоб.
- Это прекрасно, мой друг, - одобрил его Ллойд Джордж. – Но мне кажется, что вы не совсем верно понимаете его суть.
Черчилль нахмурился еще больше, не понимая к чему клонит оппонент.
- Я читаю в ваших словах «Хорошо, я, так уж и быть, соглашусь», - промолвил премьер. – В то время как истине более соответствует «Я принимаю ваше щедрое предложение и постараюсь всемерно оправдать оказанное доверие». Так было бы правильнее.
- Если это шутка, то она приобрела дурной привкус, - отчеканил Черчилль, собираясь встать. Его губы подрагивали, с языка явно пытались сорваться слова из тех, что не учат на уроках риторики, но председатель комитета сдержал порыв. – Я уже слишком стар, чтобы учиться быть мальчиком на побегушках.
- Сядьте, Уинстон, - слова Ллойд Джорджа прозвучали как удар хлыста. – Сядьте и послушайте.
Он перевел дух, еще раз выстраивая в единую шеренгу все мысли, которые надлежало высказать в строгом и выверенном порядке.
- Друг мой, я всегда искренне уважал вас и ваши многочисленные достоинства. Ваше «каре тузов» безупречно, но вам не хватает одной малости, без которой этот набор становится лишь засаленными картонками. Вам не хватает осмотрительности и сдержанности. Вы слишком импульсивны, порывисты и авантюристичны. Эти качества пристали корсару, но не политику высокого уровня.
- Вы желаете преподать мне урок сдержанности? – осведомился Черчилль.
- Скорее, смирения.
- Я уже слишком стар для таких уроков, - недовольно отрезал «бульдог».
- Сам Господь учил нас усмирению мятежной души, - укоризненно заметил премьер. – Вы полагаете зазорным следовать Его завету? Что касается возраста… Мне пятьдесят шесть лет, это немало, но мне приходится учиться быть princeps`ом . Вам всего лишь сорок пять, неужели вы считаете недостойным себя небольшой урок во благо? Тем более, что вы смотрите на вещи под совершенно неверным углом.
- Так откройте мне правильное видение сути вещей, - брюзгливо предложил Черчилль.
- Охотно. Видите ли, Уинстон, вы наверняка знаете, что, несмотря на все силы, вложенные в наш «Последний Довод», его успех неоднозначен. Есть вероятность, что мы не сможем сломить сопротивление рейха. Перспективы такого исхода, полагаю, вам очевидны.
Черчилль кивнул, медленно, будто нехотя, но все же кивнул, выражая согласие и понимание.
- Вы понимаете. Прекрасно, - продолжил премьер. – Проблема в том, что мы не можем подобно горячим головам в военном министерстве всецело отдаться наступательному духу и не думать о поражении. Неудача возможна, следовательно, нужно быть готовым к ней, как бы не хотелось этого избежать. Если наше наступление не увенчается успехом, придется наверстывать в кабинетах дипломатов то, что ускользнуло из рук на полях сражений. Иными словами, мы будем всеми силами выжимать из Германии уступки и отступления. А для того, чтобы отыграть в дипломатии максимум возможного, нам придется яростно блефовать.