— Какой мерзавец, — сказал я. — Вообще–то я всегда защищаю закон, каким бы тот… интересным ни был. Ты сойдешь на землю?
— Зачем?
— Твой конь не понесет?
— Он привык к схваткам, — сообщила она.
— А я вот нет, — ответил я со вздохом. — Уже и перерос вроде бы, а все равно… да и привыкну ли?
Всадники сперва неслись во весь опор, а когда увидели, что мы и не пытаемся убежать, перешли на рысь и приближались, не скрывая торжествующих усмешек.
Впереди рослый мужчина, очень сухой, с резкими чертами лица, такими я почему–то всегда представляю фанатиков, со злым и неприятным выражением, а трое с ним просто воины, по всему видно, что привыкли бахвалиться силой и глумиться над более слабыми.
Алвима хмуро молчит, я ждал, а передний всадник крикнул с жестокой веселостью:
— Что случилось? Почему прелестная Алвима едет через мои земли в сопровождении незнакомца?
И хотя он смотрит на меня в упор, но вопрос вроде бы адресован Алвиме, потому я смолчал, а она, видя, что я не открываю рот, ответила с неожиданным для меня достоинством:
— Мой бывший муж убит в честном поединке сэром Ричардом. Теперь он мой муж, и я не нарушаю обета чести, когда еду с ним.
Всадники начали переглядываться, на меня смотрят заинтересованно, а вожак заявил в удивлении:
— Как Торадз мог погибнуть?.. Этот не выглядит сильным бойцом.
Меня задело «этот», но смолчал, пусть, это поможет разозлиться, без злости я почти чеховец, даже буддист, а когда получаю по роже, да еще желательно не один раз, то могу и озвереть, и в благородном негодовании могу и перегнуть, что весьма полезно и крайне нужно, но как бы нехорошо.
Алвима сказала ровным голосом:
— А вот ты выглядишь сильным бойцом.
Он не понял скрытый смысл, даже издевку, гордо приосанился, а я бросил на нее удивленный взгляд, до этого момента она казалась просто покорной овцой.
Вожак велел:
— Слезайте с коней!.. Курл, свяжи им руки и надень петли на шеи. Погоним к себе… Нет, Алвима пусть остается, но руки свяжи за спиной, а ноги под брюхом ее уродливой лошади. Поведешь в поводу… Эй, ты, чего застыл? Ты слышал?
Я ответил мирно:
— Почему ты такой грубый?.. У тебя ничего не болит?
Он зло засверкал глазами.
— Что?.. Ты смеешь противиться?
— Обязан, — ответил я совсем кротко. — Если пойду долиной мрачной смерти, не убоюсь зла, потому что Ты со мною… Ты приготовил передо мною трапезу в виду врагов моих… Это я о вас, придурки деревенские!
Вожак подъехал ко мне вплотную и занес меч для удара. Я, уже взвинтив метаболизм, выхватил меч с такой скоростью, что сам едва заметил, как он блеснул в моей руке.