Одна только цепь на шее графа, на которой висел какой-то медальон, вроде как графский знак или что-то подобное, стоила больше, чем доход нескольких деревень за год напряжённой работы. Два раба с боков несли опахала, которыми обмахивали важных господ — то, что это рабы, монах догадался по ошейникам на их шеях.
Граф был одет в белоснежный костюм — не такой пышный, как на картинках о земном средневековье, а вполне элегантный, напоминающий мундир капитана какого-нибудь круизного лайнера, его жена была в бирюзовом платье, не оставлявшем сомнения в том, что у неё имеются грудь, зад, ноги и…остальные соблазнительные части тела. Её довольно объёмистая, при небольших габаритах фигуры, грудь, чуть не вываливалась из лифа, еле прикрывающего соски. Наперсницы хозяйки были одеты соответствующим образом — только украшения на платьях были чуть победнее.
Спин этих дам Андрей не видел, но подозревал, что там всё также откровенно, как и спереди.
Хозяин замка — невысокий мужчина, с красными прожилками на носу (Андрей подумал — выпивает, не иначе!), худощавый и больше похожий на мелкого клерка, чем на могущественного властителя сотен квадратных километров земли, прошёл к креслам, усадил на то, что слева, графиню, на другое, с высокой спинкой, украшенной — видимо — графским гербом, сел сам и важно воззрился на Андрея, всем своим видом показывая, что он готов к справедливому и неподкупному суду, желая не мести, а справедливости…нет, вот так — Справедливости!
Это так и было написано на его узком, прыщавом лбу с морщинами, образовавшимися оттого, что он слишком много думал, как развлечь себя тусклыми серыми днями и скучными ночами.
Графиня оказалась миловидной молодой женщиной — если бы не антураж в виде замка, охранников, с саблями и мечами и всей окружающей действительности, её легко было принять за модельку лёгкого поведения, оказавшуюся где-то на вилле у состоятельного папика.
Она весело глядела на подсудимого, благодарная ему за то, что он вырвал её из скучного ничегонеделания и отвлёк от мыслей — чем заняться до завтрашнего празднества, если все развлечения уже приелись, а новые поступят лишь с завтрашним утром.
Графиня окинула Андрея с ног до головы, задержавшись взглядом на средней части его фигуры, облизнула губы и… подсудимому показалось, что его уже раздели и изнасиловали.
Граф тихо сказал что-то своему мажордому, и тот зычным голосом крикнул:
— Подведите к его сиятельству подсудимого!
Конвоир легко подтолкнул Андрея вперёд, шепнув:
— Остановись на расстоянии пяти шагов и не шевелись, а то подстрелят! — и указал на стены вокруг площадки, усыпанные стрелками с арбалетами и луками — они были готовы истыкать стрелами любого, кто может совершить, хоть и предположительно, акт агрессии против сиятельного господина.