Тут же себя поймал на мысли — что с ним происходит? Во время монашества он запрещал себе думать о подобных вещах, а здесь…ему припомнилась кикимора, при виде которой он точно испытал возбуждение, да такое мощное, что даже растерялся и застыл на долю секунды — что чуть не стоило ему жизни. Если бы не его перетренированные рефлексы…
И ещё одно сильно его беспокоило — он наслаждался тем, что убивает. Если наёмным убийцей он просто делал свою работу — бах! — нет объекта. Ни эмоций, ни сожалений, ни радости, ни удовольствия — ничего. Здесь же, когда он стал оборотнем, он при уничтожении чиновника и его подручных испытал чувство сродни оргазму, испытал наслаждение от убийства.
Он отбрасывал эти мысли от себя — то, что он испытывал, было гадко, противно, нехорошо, но из песни слова не выкинешь — ему нравилось убивать! Ну да, он наказывал плохих, да, он вроде как меч Божий, но испытывать во время казни преступников наслаждение, возбуждение, радость?!
Грустно усмехнувшись, монах решил, что ему бы очень подошла работа палача — ведь так приятно совмещать полезное и приятное.
Ругань в коридоре достигла своего апогея — кто-то вскрикнул, а дама стала яростно ругаться такими матерными ругательствами, что у Андрея поднялись брови — даже он, прошедший армию и войну узнал пару новых оборотов.
В дверь что-то грохнуло, она распахнулась и в комнату ворвалась разъярённая графиня, с обнажённой грудью, из которой вывалились полушария вполне так аппетитной груди четвёртого размера — как ни странно, не отвисшие из-за своей тяжести до пупка, а торчащие бодро, вызывающе, как пушки береговой артиллерии.
— Суки! Уроды! Я вас всех повыгоняю! Твари! Я вам….поотрезаю! Я вас…..! Вы у меня…..! Дерьмоеды!
Она яростно взглянула на лежащего Андрея:
— Ты представляешь, какие уроды?! Этот придурок, мой муж, запретил мне входить в эту комнату! Сам, сучонок, таскается по всем кухаркам, грязным волосатым тёткам, а мне запрещает хоть иногда пообщаться с новым человеком! (Пообщаться? — подумал Андрей — вот как у неё это называется — пообщаться? А я хочу с ней пообщаться? Хммм…я ведь уже, вроде, и не монах…и чёрт с ними, с конюхами, а?)
Графиня присела на кровать рядом с подвинувшимся к стене Андреем, медленно провела пальцем по его бедру, и сказала:
— А ты интересный мужчина. расскажи мне, как ты перерезал глотку этому Карнаку? Он там визжал, или нет? Кровь сильно брызнула? Ты ему отрубил голову? Расскажи! Это меня возбуждает…
То, что произошло в дальнейшем. Андрей, кроме как изнасилованием назвать не мог — впрочем, он и не сильно сопротивлялся — как говорится — расслабься, и получи удовольствие.