— Выпали. Нет овощей свежих. Дёсны кровоточат и зубы выпадают… Посидишь с полгода — то же самое будет.
— Не посижу. Меня раньше вытащат, гарантия. Я адепта убил. Уж про меня-то не забудут…
— Ты?! А адепта?! Силён! — восхитился Марк — тебе хоть не так обидно сидеть, есть что вспомнить, а я по глупому попал…лучше бы прибил кого-нибудь из исчадий, чем вот так, по дурацки. Ты давай, поспи — не бойся, если что — я разбужу. Кормёжка будет только утром, так что особо ждать нечего. Если уголовные прилезут — я тебя толкну. Меня уже побили тут несколько раз — взять с меня нечего, но отстали потом — чего толку меня бить, когда взять нечего. Ну спи, спи. Заговорил я тебя.
Андрей закрыл глаза и через несколько минут уже спал, не обращая внимания на вонь в камере, на укусы насекомых и на уколы соломинок. Ночью он метался — болело избитое тело, поднялась температура и в голове болело и громыхало, как будто в ней ездил танковый взвод. Но он заставил себя спать — сейчас важнее всего был отдых.
— Вставай, вставай — сейчас баланду принесут — кто-то толкнул его в плечо.
Андрей проснулся — нет, это был не кошмар. Всё так и есть, как ему привиделось — ритуальные казни, тюрьма с насекомыми и безнадёга впереди. Безнадёга ли? Пока живу — надеюсь! — Андрей не помнил, откуда он взял эту пословицу, что-то латинское, что ли…но в ней было суть того, как он намеревался жить дальше. Кроме надежды ему ничего не оставалось.
Он пошёл к решётке, перекрывающей проход на волю — там стояли несколько котлов на колёсиках, из которых черпали какую-то тёмную жидкость и выливали в глиняные чашки. Андрей получил свою порцию дурно пахнущей баланды с куском похожего на глину хлеба и уселся у стены, задумчиво отхлёбывая баланду через край чашки — надо было восстанавливать силы, а какая бы не была баланда, некоторое число калорий в ний присутствовало. Дохлебав, он дожевал хлеб, пошёл к решётке и выставил чашку в коридор через решётку — так делали все заключённые. Тут же стояли кружки и бачки с водой — каждый подходил и черпал воды столько, сколько ему было надо. «Вот и весь завтрак» — подумал Андрей — «На такой еде я долго не протяну, ослабею, это точно…но мне это точно не грозит. Раньше чем ослабею прикончат, гарантия».
Он опять пошёл в угол к Марку и снова погрузился в забытье.
Марк что-то рассказывал ему, он автоматически отвечал — сам не особо осознавая, что именно — так, на бытовые темы какие-то — потом оба замолчали.
Андрей обдумывал существование: «Почему меня не вытаскивают на допрос? Забыли? Не верю. Доводят до кондиции? Чтобы осознал ужас положения? Чтобы сломать? А почему я думаю, что им так уж надо меня допросить? Может им неинтересно — ну убил, одним боголюбом больше, одним меньше. Я всё время пытаюсь представить то, о чём они думают — и ошибаюсь. Они мыслят совсем по другому, и пока я не научусь мыслить как они, я не смогу предугадать их ходы. Ну, например — с моей точки зрения, я совершил страшное деяние — убил их адепта, и они должны мстить мне. Они так и сделали — принесли в жертву семью купца. Только вот посыл неверный — они не мстили. Они использовали ситуацию, чтобы совершить очередное жертвоприношение, а не мстили за адепта, и ещё — они таким образом предупреждали подобные нападения на них самих, исчадий, показывали — вот что с вами будет, если вы… А сам адепт был им неинтересен — он допустил, чтобы его убили, значит был идиотом и не заслуживает жалости. На его место поднимется кто-то из исчадий рангом ниже, вот и всё. Ага — вот уже у меня что-то получается — я должен их ПОНЯТЬ, иначе бороться с ними не смогу. Итак — меня кинули в тюрьму, абсолютно не интересуясь — как и зачем я убил адепта. Впрочем — почему «как»? Они прекрасно знают — как. Почему? А не наплевать ли? Практически каждый человек этого города может иметь повод убить исчадие, тем более, что оказалось — пленный — боголюб, исконный враг адептов Сатана. И что из всего этого вытекает? Или жертвенный камень, или Круг. Для меня в любом случае это закончится дурно…»