Ещё один, упал как кегля, ещё…руки, ножи, мелькали перед глазами, как лопасти вентилятора, спину ожёг удар палкой — гадёныш подкрался сбоку, и всё-таки достал его — перехватив палку, монах вырубил негодяя.
На земле лежало уже десять человек, когда Андрей заметил бегущих к ним человек двадцать, с вилами и дрекольями, и понял — теперь только ноги спасут. Последними двумя ударами он сбил двух оставшихся сатанистов, прикинул — вроде успевает — шагнул к одному, лежащему на земле и стащил хромовые сапоги. Этот тип был примерно одного с ним роста — около ста восьмидесяти сантиметров, и размер ноги, по прикидкам, должен был быть таким же, как у монаха. Ещё десять секунды на вытрясание придурка из толстой стёганой куртки, и вот монах бежит со всех ног вдоль улицы, спасаясь от разъярённых крестьян.
«Слава Богу, что я в форме и не гнушался тяжёлыми работами» — подумал он, лёгкими стелющимися прыжками удаляясь от толпы — «Пульс в норме, даже не запыхался — есть ещё порох в пороховницах! Ну ладно — пороха нет, так есть теперь тесак!» Андрей взвесил в ладони этот «хлеборез», осмотрел его на ходу — тесак как тесак, кованый в кузне, не фабричного производства. Так что сказать, где он был сделан — невозможно. То есть — страну определить нельзя.
Он бежал всё дальше и дальше по просёлочной дороге, пока не заметил километрах в пяти от села тропинку, уводящую в лес. Предположив, что это тропа к какому-то зимовью, или шалашу косарей, Андрей свернул на неё, опасаясь погони на лошадях. Он всю дорогу так и бежал почти босиком, в импровизированных башмаках из рукавов рубахи.
Присев на пенёк, Андрей прикинул по ноге сапоги, снял истёртые «башмаки» и натянул трофейную обувь. Потопал ногой — слава Богу! — впору. Накинул на плечи куртку, снятую с нокаутированного — а может мёртвого — сатаниста, и пошёл вперёд.
Тропа закончилась через метров пятьсот, поляной, за которой просматривалось цветущее поле — похоже гречишное. На поляне стояли несколько десятков ульев, мало отличающихся от тех, что монах видел в монастыре. За ними виднелся небольшой деревянный домишко, имевший вполне мирный вид, ничем не напоминающий о тех событиях, что случились часом раньше в селе. Несмотря на это, Андрей шёл к домику, зажав в руке нож и будучи настороже — может и здесь логово сатанистов? Кто знает, что происходит в этой стране…эдак и бабы-яги дождёшься — ничуть не более удивительно, чем церковь сатаны!
Как будто отвечая его мыслям, из дверей вышла натуральная баба-яга, сморщенная, как печёное яблоко, с тёмным морщинистым лицом и тонкими руками, покрытыми пигментными пятнами.