— И как? Что там пишут ваши умные военные стратеги? — Андрей осмотрел себя — перевязь с ножами на месте, сабля на месте, лук со стрелами приготовлен — всё, можно идти.
— Наши стратеги советуют бежать. И как можно быстрее. А тех, кто был поранен кикиморой, держать в карантине и при первых же признаках заражения — убивать, иначе они потом уничтожат своих товарищей.
— Обнадёживающие! — хмыкнул Андрей — ну что, пошли? Кстати — а почему её зовут кикимора? А не оборотень?
— Не знаю — пожал плечами Фёдор — кикимора и кикимора, никогда не задумывался над этой проблемой. А тебе не всё равно, как называется то, что тебя будет рвать? Да хоть макимора или хренимора! Лишь бы сабля не сломалась, да кинжал не подвёл…
Наконец, Фёдор освободил лошадей и надел на них путы — если они погибнут, лошади на лугу с голоду не помрут, а потом кто-нибудь их подберёт, а если вернутся — далеко не уйдут, путы не позволят.
Чавкающее болото хотело утянуть сапог Андрея, и он с трудом вытянул ногу из вонючей, пузырящейся жижи — «Хорошенький брод! Как бы тут с головой не уйти в трясину, будет, как с той девчонкой из «А зори здесь тихие»…
Как будто услышав его мысли, Алёна, перемазанная с ног до головы в грязи, успокаивающе сказала:
— Тут неглубоко, не утонем, самое большее по колено — если бы мы объезжали болото по дороге, верст пять пришлось бы лишних отмахать.
Действительно — под дикой грязью было довольно твёрдое, только очень уж скользкое дно — Алёна успела плюхнуться в жижу раза два, превратившись из привлекательной женщины в совершеннейшую нищенку.
«Надо отдать её должное» — подумал монах — «вся в грязи, а лук со стрелами держит над головой сухими! Молодец, баба!»
Брод вывел на красивейший луг, тоже недавно скошенный, напоминавший своим видом футбольное поле. Алёна указал рукой:
— Туда, вон за тем леском! Видите, вон тут горушку? Верхушка за деревьями торчит? Вот там и пещера! Она там, тварина! Давайте быстрее, мужики, а? Солнце уж совсем низко, что там с дочкой — не знаю!
— Да что там. небось в живых уже нет — угрюмо и тихо сказал идущий сзади Фёдор — и мы скоро поляжем.
— Не говори так! — ощетинилась Алёна — жива она, жива! Я бы почувствовала, если бы они погибла! А ты накаркаешь, старый дурак!
— Ну вот, теперь и дураком стал — хмыкнул Фёдор — что дальше-то будет?
— Заслужил — кашлянув, подытожил Андрей — какого рожна под руку каркаешь? Может и жива ещё, почему нет? Давай-ка наддай, а то тащишься как на похоронах! Тьфу! Вот сорвётся же с языка! А ты всё ты со своим карканьем!
Мужчины ускорили ход, и теперь Алёна едва поспевала за ними, передвигаясь сзади то быстрым шагом, то трусцой, но женщина не жаловалась, а только стиснула зубы и неслась, как олениха, спешащая к своему оленёнку, попавшему в беду.