Тода Хиромацу. Секреты школы Голубого тигра
Испытывая душевные страдания от того, что вынужден оставить свою семью в час опасности, и еще от того, что идет по деревне без мечей, Минору как-то добрался до казармы, где забился в угол, стараясь предаться медитации.
Трещали цикады, от жары в домах были раскрыты не только внешние ставни амадо, но и внутренние фусима. Хотя даже это не спасало от духоты. Минору лежал на футоне, думая о том, что еще приготовит для него вдруг получивший неограниченную власть брательник.
'Ну и пусть я умру, - думал юноша, подложив под голову кулак. - Моя смерть докажет отцу мою преданность. Я сумею умереть с честью, не опозорив ни его, ни своего имени. Хотя поймет ли отец?'
Несмотря на то что Ал воспитывал Минору чуть ли не с его рождения, и юноша вполне привык называть отцом голубоглазого, как сиамская кошка, светловолосого иноземца, которого многие за глаза называли Золотым Варваром, он все же понимал, насколько сильно самурай и хатамото самого великого сёгуна Токугава, Арекусу Грюку, отличается от настоящих японцев. На самом деле отца звали Алекс Глюк, но практически никто в Японии не мог произнести иноземную букву 'л', вот и получалось неблагозвучное Арекусу Грюку. В отличие от остальных, Минору произносил имя отца чисто, кроме того, знал английский и немного понимал родной язык отца, на котором тот обычно разговаривал, думая, что остался один. Знать родной язык своего приемного отца Минору считал делом чести, так как отец мог заскучать без родной речи, и тогда он, Минору, высказал бы перед ним свои скромные познания.
Отец же был действительно странным, например, будучи хорошим воином, он не любил лить человеческую кровь просто так. И в то время, когда другие отцы посылали своих детей тренироваться в искусстве отсекания голов, практикуясь на узниках, Ал отослал Минору учиться в Такамацу Иаи, так называемому искусству внезапного нападения. Дело, конечно, хорошее и с главой рода не поспоришь, но только в то время, когда друзья по играм уже отсекали головы своим первым собакам и воодушевленно посматривали в сторону пленников, он, Минору Грюку, еще и курицы не обезглавил!
При неприятном воспоминании Минору передернуло. Конечно, уважая рост Минору и его нехилое телосложение, никто не осмеливался сказать гадость ему прямо в лицо, но за спиной наверняка шептались.
В ночном воздухе носились похожие на крики чаек голоса стражи. По заведенному обычаю время от времени они громко окликали друг дружку. Причем, несмотря на то что сейчас семья Алекса Глюка жила в деревне, а самураи охраны привыкли дежурить на стенах замка, в деревне они не оставляли этого обычая, чинно прогуливаясь по чистеньким улицам с таким видом, словно дежурят на стенах неприступной крепости замка сера Глюка, на высоте самой луны...