Кот провожает ее пристальным взглядом, затем встает и неторопливо уходит вдаль по длинному темному коридору, в конце которого приоткрывается узкая дверная щель, проливающая теплый желтый свет в темноту, и звук радио, и какой-то теплый ванильный запах, и мужской голос зовет его ласково: «Дуня, Дуня!» Старик коротко взмявкивает утробным хриплым басом и быстрее трусит на прямых лапах по коридору к заветной двери, к теплому желтому свету, радио и голосу.
* * *
— Амалия Францевна, доброе утро!
— Доброе, Анечка. Доброе утро, юноша! Как вам спалось?
— Вы знаете, хорошо, только меня вчера ночью сильно напугал кот в коридоре преимущественно своим внезапным появлением. Вы не скажете, чей он?
— Ах, вы Дуню встретили?.. Это Колин кот, Колина комната прямо в конце коридора. Да, Дуня может напугать, серьезный гражданин. А какая у нас с ним была встреча в сорок седьмом году, когда я переехала в эту квартиру!.. Доннерветтер, как же я голосила, когда открыла кухонный шкаф, чтобы убрать тарелки, а там сидит Дуня и смотрит прямо на меня!..
Рот Анны от изумления и тихого ужаса открывается шире и шире, глаза приобретают почти идеально круглую форму. «Господи, — думает она. — Ты хотя бы иногда слышишь, о чем я с тобой беседую?.. Не успели уехать от алкоголиков, тут же угодили прямо к сумасшедшим. Да еще и с привидениями».
Маленькая, белая и прозрачная, как ветхая тюлевая занавеска, полунемка-полуфинка Амалия Францевна смеется, потряхивая редкими, словно пух осеннего одуванчика, белыми кудряшками:
— Милая девочка, только не подумайте, что я свихнулась на глубокой старости лет. Думаете, я не знаю, как это выглядит со стороны?.. Очень хорошо все понимаю. Я ведь переехала сюда в сорок седьмом юной девушкой, а Дуня уже был глубоким стариком. Вышла замуж, родила детей, похоронила мужа, выдала дочку замуж, отправила сына в Америку, выдала внучку замуж, похоронила дочку, отправила внучку с мужем и правнуком в Финляндию, а Дуня неизменно здесь — такой же, как при первой встрече, с побитой мордой, с разодранными ушами, старый больной артритом пятнистый разбойник и безобразный бабник.
Первые десять лет было страшно: мы, финны — и немного немцы — народ суеверный. Мы точно знаем, что такое духи — в особенности «гении места». А потом я поняла, что все эти годы прожила в соседстве с несколькими Дунями — наверное, Коля хоронит кота и сразу подбирает нового, такого же. Видимо, они, эти старые больные трехцветки, как-то сами находят его и прибиваются к любящему, добросердечному человеку. Главное, к одинокому. Коты — они ведь очень чувствуют в людях одиночество.