— Кровью? — спросил Михан.
— А как же? Думай, с кем подписываешь.
— Вот мрази, — скривился молодец. — Подписать договор и быть проклятым на веки вечные. Они же все тогда были христианами, кто с крестом, кто со звездой. Как им вера дозволяла?
— Люди в ту пору были легкомысленны. Они преступили порог возможного, и так началась война с демонами. Из каждой коробочки вышел бес, а они, как известно, состоят из нечистого огня. Сами знаете, во что превратились большие города, вместилище порочных, предавшихся искусу болванов.
— Всё из-за коробочек? — спросил Жёлудь.
— Из-за них, проклятых. Недаром их называли могильниками или могилками. Поначалу вроде в шутку, так повелось, а ведь по их вине наступил Большой Пиндец. Стали коробочки могилками, как напророчили сами дурные люди древних времён.
— С Лихославлем-то что? — обронил Жёлудь, и Михана передёрнуло, как похоже на отца получилось, будто рядом с ними старый лучник заговорил.
— С Лихославлем вот что. После гибели мира вышла от Москвы первейшая из эффективных манагеров Даздраперма Бандурина, муж которой был мэр лужков каких-то.
— Мэр? — переспросил Жёлудь.
— Должно быть, от сокращения слова «манагер», — догадался Михан. — Эм-эр, вот тебе и «мэр». Понял, дурак?
— Манагер, значит, — пробормотал лесной парень и замолк, будто вспомнил что тягостное.
— Ну, муж лужайками занимался, а Бандурина? — нетерпеливо поторопил барда Михан.
— Даздраперма Бандурина была властительницей Москвы. Я же говорю, первостатейная из самых прошаренных московских манагеров. Она вышла из-за Мкада и двинулась на северо-запад, туда, где эльфы только начинали возрождать цивилизацию на своих дачных участках. И не было бы сейчас Великого Новгорода и заповедной страны вокруг Затонувшего Города, коли славные мужи не остановили бы беспримерную мразь. Угрёбище набрало сил в поражённой радиацией Твери, покинуло укрывище и потащилось навстречу своему позорищу. И был день холодный, и дул ветер северный, и принесла Бандурина зла немерено, однако не устояла пред достойными мужами, ибо в тот час мудрые вели непобедимых. И упокоилось чудовище в особом склепе, специально для неё выстроенном по эксклюзивному проекту. Умертвить прошаренного манагера, в силу его неодолимой эффективности, не смогли даже лучшие из лучших людей того времени, а эльфов с их техническим знанием поблизости не случилось. Даздраперму Бандурину заточили вместе с присущими ей самодовольством, тягостью и целесообразием. Так она и лежит, ни жива ни мертва, на окраине Лихославля, оставленная на вечность в своём узилище. Вот оно!