— Неплохой совет она тебе дала, правда?
— Да, — кивнула Сара. — Точно как ты.
— Я? — Он посмотрел на нее с удивлением.
— Но ты же сам мне когда-то сказал, что я должна расправить крылья, помнишь?
— Ах, да. — Рейд кивнул головой. — Когда ты ездила в Канаду по обмену.
— Да. — Три года назад он советовал ей попутешествовать, посмотреть мир за пределами северного Квинсленда. Она тогда была просто убита тем, с какой легкостью Рейд отправлял ее подальше. Назло ему она задержалась за границей на целый год.
Стараясь выбросить Рейда из головы, она принимала ухаживания молодых канадцев и даже завела себе постоянного бойфренда, но долгие двенадцать месяцев кончились — и она помчалась сломя голову в Мирабрук. И обнаружила, что здесь ничего не изменилось, разве что ее ученики стали на год старше, а некоторые перешли в среднюю школу.
— Надо было мне остаться там, — сказала Сара.
Он с такой силой вцепился в перила, что побелели костяшки пальцев. Когда он повернулся к ней, она увидела такое отчаяние в его глазах, что чуть не заплакала.
— Мне так жаль, Сара.
У нее заныло сердце.
— Я понимаю, что причинил тебе горе. — Его глаза увлажнились. — Ты заслуживаешь много большего.
У него был такой потерянный вид, что Саре захотелось обнять его, но она не посмела. И все же ей надо как-то утешить его.
— Ты не виноват, если… разлюбил меня, это ведь от тебя не зависит. — Сара дрожала. — Умом я понимаю, что человек может разлюбить, но сердце… мое сердце этого не принимает.
Видит Бог, даже говоря такое, она все еще продолжала глупо надеяться, что Рейд станет отнекиваться. Она все еще цеплялась за иллюзию, что инстинкт ее не обманывал и он любит ее.
— Теперь ты понимаешь, Сара? Понимаешь, что я не могу любить тебя?
Господи, вот оно. Я не могу любить тебя. Рейд все-таки сказал эти ужасные слова.
У Сары подогнулись колени. Господи, если бы можно было умереть! Прямо сейчас.
Все вокруг внезапно затянулось серой дымкой, и Саре хотелось только одного — чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Все лучше, чем стоять и слушать, как Рейд Маккиннон говорит, что никогда не полюбит ее.
Словно желая доказать лишний раз свою жестокость, Рейд сказал:
— Я же тебе уже несколько лет назад говорил, что мы можем быть только друзьями и никем больше. Ты знаешь, что между нами ничего не может быть.
— Ну да, конечно, именно это ты и сказал, Рейд. Но почему я должна верить, что ты говоришь правду, если я вижу, как ты смотришь на меня, когда… когда теряешь контроль над собой?
Рейд стоял перед ней неподвижно, как скала. Лицо его побледнело, по нему пробежала дрожь. Однако, когда он заговорил, голос его звучал твердо: