После этого паренька собирались выпороть и вновь низвести до состояния раба, ибо негоже в одиночку и втихаря хабар прихватывать. Однако чем-то мне этот дикий мальчишка, практически звереныш с минимальным словарным запасом, приглянулся. Наверное, глазами, в которых светился недюжинный ум и его внутренней уверенностью в том, что он все равно сбежит. И посмотрев на исполосованную плетьми спину паренька, а затем на выжженное в районе левой лопатки клеймо в виде католического креста в окружении двух лавровых венков, я взял его под свое крыло. Ну, а поскольку убивать Торарина, так звали мальчишку-раба, никто не собирался, то мне его отдали без всяких проблем.
Дальше, через штатного переводчика, я объяснил ему ситуацию, и он, как оруженосец, остался при мне. Толку с Торарина, правда, пока немного, поскольку он ничего не умеет, а неприятности из-за него возникали периодически. Но я думаю, что это пока. Пройдет время и мальчишка, который не помнит ни маму, ни папу, ни родовой фамилии, и половину своей не очень долгой жизни просидел на цепи возле церкви, оклемается, а затем перестанет воровать еду и прятать ее под спальное место, и не будет вздрагивать по ночам от каждого шороха. Конечно, над этим придется поработать и многому его обучить. Однако если Торарина правильно воспитать, а я считаю, что это мне по плечу, то через три-четыре годика из него может получиться хороший помощник в делах, который будет в состоянии присматривать за какими-то мелкими делами.
Впрочем, сие только планы и я перехожу к пятому человеку в моей компании.
Это венед. Среднего роста крепкий сорокапятилетний мужчина с совершенно седыми волосами, неоднократно сломанным носом, кучей рваных застарелых шрамов по всему телу и отрезанным языком. Когда-то он был воином и, если судить по его поступкам и ухваткам, очень даже неплохим, а происходил из племени вагров, остатки которого в настоящий момент входят в союз бодричей. Откликался вагр на кличку Немой или на имя Ястреб. Но общаться с кем-либо не желал, и после того как его, прикованного к большому жернову, нашли в одной из деревень на нашем пути, а затем освободили, он объяснялся только с троими. С командиром "Соболя" Авсенем Беридраговичем, который с огромным трудом опознал его как воина из экипажа пропавшей двадцать лет назад лодьи "Пресвет". С Доброгой, который хотел отправить его в Сигтуну. Да со мной, когда, получив приказ сотника витязей покинуть лагерь, он поймал мой взгляд, а затем на ходу выхватил из кучи трофейного оружия короткий меч, приблизился ко мне, поцеловал клинок, опустился на колени и протянул его на вытянутых руках вперед. Что это значило, я понимал. Просьба взять его на службу и, решив, что Ястреб ничем не хуже неудачливого купца Блажко, увечного воина Мха и звереныша Торарина, я принял меч, а затем вернул его обратно. И хотя я не до конца понимал, почему Немой из всех людей вокруг выбрал именно меня, ведовские таланты шептали, что это неважно. Главное, что рядом со мной появился достойный боец. Битый жизнью и покалеченный врагами, что есть, то есть, но не потерявший веру в себя, желающий биться с врагами своего народа и служить тому, кому он поклялся в верности.