— Армянский, — пояснил он.
— Нет, нет, — запротестовал Якубов, — только зеленый чай.
— По рюмочке? — без особой настойчивости спросил Ата. — Для расширения сосудов.
— Я только чай, — твердо ответил гость. — В нашем возрасте приходится уже и о здоровье заботиться.
Мая опять не возразила ему насчет возраста, и он нахмурился, завозился в кресле.
— Ну что ж, — согласился Ата, — пьянству — бой. Чай заварен, Маечка?
— А как же? Сейчас будет и чай. А это? — она посмотрела на гостя. — Может, оставить?
— Нет, нет — ворчливо сказал Якубов. — И вообще не надо ничего, я на минутку только, хотел на тетушку Биби взглянуть, как она тут…
— Ай, я — что, все мои заботы о внуке.
— Видел я его. В хоккей гоняет. Совсем большой.
— В будущем году в школу пойдет, — сказал Ата, водружая на опустевший столик так и не откупоренную бутылку. — Увози это зелье, не искушай. А то начнешь с рюмки, а потом, как Ходжа Насреддин, пойдешь по городу нагишом.
Жена тихо засмеялась и покатила столик на кухню. А Казаков спросил:
— Знаете эту историю?
Якубов покачал головой.
— Ходжа Насреддин решил попробовать опиума, выкурил трубку и пошел в баню. Он пьянел и ничего не соображал, но себе казался совершенно трезвым. «Видно, я очень крепкий, — подумал он, — мне одной трубки мало». И пошел голый в опиумокурильню.
Тетушка Биби конфузливо махнула рукой и вышла, хотя улыбка тронула ее губы. Чай они внесли вместе с Маей — старшая стопку пиал, а младшая пузатый фарфоровый чайник, накрытый вышитой салфеткой.
— Он нас всех Насреддином уморил, — улыбаясь, сказала Мая. — По любому случаю — смешная история.
— У туркмен Алдар-Косе, — отозвался Якубов, не глядя на нее.
— Да, — сразу подхватил Казаков, — у разных восточных народов его называют по-разному: у таджиков — мулла Мушфики, у азербайджанцев — Молла Насреддин, у татар — Ахмад-акай…
— А помните, какой прекрасный образ создал Свердлин в кино? — спросила Мая.
«Она еще сядет с нами, — с новым чувством неприязни подумал Якубов, по-прежнему не глядя на нее, а только кивая в знак того, что помнит фильм. — А какой может быть разговор при жене?»
Но тетушка Биби, словно догадавшись, о чем он подумал, сказала:
— Вы пейте чай, кушайте, а мы не будем вам мешать.
— Если что нужно будет, скажешь, Ата, — добавила Мая.
Они вышли, прикрыв за собой застекленную дверь с узорчатой занавеской.
— У тебя хорошая квартира, — произнес Якубов, хотя, кажется, уже говорил это давным-давно, когда Казаковы только вселились сюда.
— Да ну, — отмахнулся Ата, — тесно. Три комнаты — разве это жизнь? Здесь — гостиная, в одной наша спальня, в другой — мама с Вовкой. Это пока он маленький, а подрастет… Людей принять негде будет.