Майор прошел на кухню, там было свежее все-таки.
— Здорово, Глеб! — махнул рукой Лисицын знакомцу из прокурорских. Тот, морщась от запаха, заполнял свои протоколы. — Ну и на кой ляд меня сюда дернули?
— Здорово, Серега! А для тебя работка нарисовалась. Да ты присаживайся, присаживайся.
И следак протянул Лисицыну прозрачный пакет с вещдоком.
— Здоровенный тесак! — уважительно протянул Лисицын, вертя в руках кинжал. — Смотри-ка, с гравировкой! А что это?
— Орудие убийства, предположительно, — хмыкнул Глеб Крижевских. — Только вот скажи мне, коллега, откуда такой режик в наших краях объявился?
— Глеб, ну ты вопросы задаешь. Я-то тут при чем?
— А ты присмотрись, присмотрись…
— Дай… Май… — с трудом начал разбирать надпись на лезвии Лисицын.
— Это немецкий, — меланхолично сказал следак.
— Я по-немецкому не розумем. Я английский учил, — отмазался майор. — Меня сюда зачем дернули, Глеб? Можешь толком объяснить?
Следак оторвался от бумаг:
— Тут гравировка.
— Да вижу я! И что?
— Тут написано — «Meine Ehre Heisst Treue».
— Ну?
— Лисицын! Кто у нас экстремизмом занимается? Я или ты?
— Слушай, Глебыч, ты можешь внятно объяснить — ПРИ ЧЕМ ТУТ Я?
Следак вздохнул и слегка отклонился на табуретке.
— Это переводится — «Моя верность — моя честь».
— Ты достал! — начал закипать Лисицын.
— Сережа. Это девиз немецких СС. Ты это понимаешь?
— Оп-па… Откуда знаешь?
— Книжки умные в детстве читал. Будешь протокол осмотра читать или сам посмотришь кое на что?
— Глеб… Это новодел?
— Не знаю. Не спец до такой уж степени. Пойдем-ка…
Когда они вошли в комнату…
На стене красовались две бурые зиги и свастика. Зиги? Ну такие стилизованные молнии, которыми малолетки-пэтэушники любят заборы да мусорные бачки разукрашивать. Типа СС, ага. А кровь… А кровь, она имеет свойство буреть, если что. И на полу огромное пятно тоже забурело уже. И запах такой, что воздух этим самым эсэсовским кинжалом меленько так стругать можно. Блин, обои какие дурацкие. Уточки с пузыриками. Такие в детских клеят обычно. В детских…
— А это его квартира?
— Нет, он снимал.
— Понятно… — Хотя ничего Лисицыну было непонятно.
— Ну, давай, экстремист, думай… — с ухмылкой похлопал по плечу коллегу Глеб и ушел обратно на кухню. Дописывать свои бумаги.
Майор потоптался в комнате, задал экспертам пару никчемных вопросов для проформы, с отвращением посмотрел на разрисованные обои и уперся к Глебу.
— Как думаешь, твои подопечные? — спросил тот, яростно черкая шариковой ручкой по протоколу. Вот же! Двадцать первый век на дворе, а протокола приходится до сих пор от руки писать. Ну не будешь же принтер с собой таскать?