— Тех?
— Не верите? Идите за мной.
Вот пустое место. Площадь. Оно.
— Здесь горело правление.
Здесь стояли огнеметчики.
Здесь стрелял по умирающим пулемет.
— Тех, этого не может быть. Ты не можешь этого знать…
Хватаю цапалку, яростно рою. Песчаная земля. А в ней… Поднимаю руку с горстью ржавых гильз.
— Теперь ты веришь, Кэп? Или мне показать кости сожженых?
Парни потрясенно молчат. На лице Солдата слезы. Помедлив, бросаю гильзы.
— Пойдем, бойцы. Здесь уже ничего не изменить.
Подбираем груз, уходим. Вспоминаю, останавливаюсь у того места, где стоял крайний дом. Раскапываю мусор. Обгоревшая крышка люка. Поддеваю цапалкой, открываю. Обломки сгнившей лесенки лежат внизу.
— Пауэр, помоги, пожалуйста.
Уцепившись за могучую кисть, плавно опускаюсь в погреб. Вот она — рассохшаяся бочка. Засовываю руку и достаю завернутый в ломкий от времени полиэтилен древний чугунный утюг, разогреваемый углями. Когда-то он служил гнетом для соленых огурцов красавице-хозяйке.
— Парни?
В люк опускается свернутый жгутом мешок. Цепляюсь. Сильные руки выдергивают наверх. Показываю находку.
— Как ты узнал?
— Мне сказали призраки…
Я чувствовал себя все хуже и хуже. В висках стучало, болела голова, ощутимо пошатывало, подкатывала тошнота. Парни молчат, но по взглядам понимаю, что выгляжу не очень. Вот и ангары. У входа в шныревскую стоят Плотник и Кент. Плотник заулыбался, но, когда мы приблизились, улыбку сменила тревога.
— Тех, что с тобой? Ты весь белый!
— Тех, как ты себя чувствуешь?
— Не очень хорошо, сэр Кент. Это приступ, у меня уже были такие. Позвольте пойти лечь.
Сбрасываю груз и чуть не валюсь рядом. Черт, я не верю своим глазам: сам сэр Кент удерживает меня от падения.
— Кэп, Плотник, живо!
Крепкие руки подхватывают, заносят в помещение. Боже мой, как хорошо лежать! Блаженное забытье нарушает бьющий в нос нестерпимый аммиачный запах. Сморщившись, разлепляю глаза. Это Тень сует в лицо пропитанную нашатырем ватку.
— Тех, ты меня слышишь? Что у тебя болит?
— Голова, Тень. Это просто приступ головной боли. Надо поспать, и все пройдет.
Прохладные твердые пальцы поворачивают мою многострадальную голову, луч фонаря поочередно бьет в глаза.
— Плотник, дай воды! Тех, разжуй и запей таблетку. Хорошо. Теперь эту. Молодец. Теперь спи.
— Слушаюсь, сэр.
Боль наконец отступает, накатывает мягкая успокаивающая волна. Засыпая, чувствую, как Тень растирает виски чем-то пахнущим остро и пряно.
М-да, душевно отдохнул. Чувствую себя очень пристойно. Лежу раздетый в своей постели и по солнечному свету из открытого потолочного люка понимаю, что завтрак благополучно проспал, как и утренние работы. Беру со стула часы. Ого, почти десять утра!