Эйфория чрезмерной сытости. Но это не опасно.
Странно только, что мой «хозяин» не предложил мне этого угощения с самого начала. Да, кстати, где же он? Шаркающие звуки — бредет сюда, придерживаясь за стенку. Останавливается на пороге, вероятно, пытаясь разглядеть, что я делаю. Не успеваю проанализировать обстановку и решить, следует ли мне скрыть тот факт, что я нашел дополнительный источник питания.
— Ты чего? — кричит он, вглядываясь в полумрак. — Ты чего это?
Похоже, он сумел разглядеть, что я, наклонившись над форсункой, ловлю губами невидимые струйки газа.
— Дура! — орет он, делая рывок ко мне. — Жить надоело?
Отсутствие логики, характерное для кынуитов. Я питаюсь, следовательно, демонстрирую жажду жизни.
— Идиотка! — Вцепившись в скафандр, он пытается сдвинуть меня места. Он не способен представить, насколько технически невыполнима эта задача. — Колода каменная!
Имитация одежды, за которую он тянет, тоже не поддается на разрыв. Экспедиционное снаряжение высшего качества. «Хозяин» пытается в темноте нашарить вентили, что-то мелкое с дробным стуком валится на пол. Тон меняется:
— Да ты что, горемычная? Окстись, бабонька! У тебя еще полжизни впереди, да сдвинься хоть с места, во беда-то!..
Он внезапно отпускает меня и начинает судорожно бить ладонью по стене, где на скрученном шнуре подвешена коробочка с клавишей. С шестого удара попадает по клавише, вспыхивает свет…
Взрыв. Помещение наполняется огненной плазмой. Что с температурой? Не сразу вспоминаю, что внутри скафандра — датчики. Ничего страшного. Мне грозит только плавление внешнего, камуфлирующего покрытия. Но «хозяин»…
— А-а-а!. беги отседова! Беги, ты, окаянная! — Он снова хватает меня за руки, делая отчаянные рывки. — Сгорим ведь, как пить дать!
Что-то валится сверху, разбивается, нас окатывает какой-то кислой тягучей смесью, состав которой я уже определить не успеваю, — к снова два взрыва.
— У-У-У— мамммм… ред…нень… — Он падает на пол и начинает кататься, пытаясь погасить вспыхнувшую одежду. Почему он не покидает горящего помещения? На мне начинает плавиться поверхностный слой. Сейчас обнажится каркас скафандра, а этого кынуиту видеть не следует. Я тщательно перепроверяю точность словосочетания к насколько возможно громко подаю ему команду:
— Иди ты! Иди ты! Иди ты!!!
Несмотря на экстраординарность обстановки, не теряю настройки на его пси-волну. Доминанта — болевой шок, сквозь который явственно пробивается вектор, направленный на меня. Он пытается меня спасти! Почему?
— Иди!!! — Но я чувствую, что мои слова уже не воспринимаются. Где же инстинкт самосохранения, соответствующий уровню развития?