Дойдя до коровника, в котором содержались пленные, Андрей сбил прикладом навесной замок, распахнул одну створку ворот.
– Есть кто живой? – крикнул он, не заходя внутрь.
Сначала никто не откликался и не выходил. Липатов уже решил было, что и там нет никого в живых. Однако вскоре показались первые пленные. Шли они неуверенно, не зная, что именно случилось и какая участь уготована им.
– Вы свободны, товарищи, – сказал комитетчик. – Идите в город.
Людей выходило все больше и больше. Они были разного возраста, и мужчины и женщины, измождены, грязны, напуганы кровавым зрелищем. Послышался женский плач. Кто-то пошел к капитану, вероятно поблагодарить от души, но тот громко скомандовал:
– Отставить! Всем в город, шагом марш!
Привыкшие за время плена повиноваться с полуслова, люди потянулись к воротам, обходя останки тел и лужи крови, глядя со страхом, нервно оглядываясь, еще не веря, что для них все закончилось удачно.
Из коровника, частично переделанного в казарму, вышли несколько женщин. Их вид был ужасен. Они были грязны, с взлохмаченными волосами, лица в синяках и кровоподтеках. Почти все кутались в старые армейские одеяла. Одна, закрываясь одеялом, безумно улыбалась разбитыми губами и бессмысленно таращилась на капитана. Протянула правую руку, в которой был зажат кусок черного хлеба, и сказала, не обращаясь ни к кому конкретно:
– Жри, свинья… Жри, свинья… Вставай раком, свинья…
«Сумасшедшая, – с болью в душе подумал Липатов. – Твари, до чего довели человека! Попадись мне хоть кто-нибудь из них – убью!»
Что-то в этой несчастной ему показалось знакомым. Он повнимательнее присмотрелся и с трудом узнал ту самую симпатичную женщину, которую забрал рыжебородый, когда их привезли из города.
Дверь в домик Магомеда оказалась не заперта.
Капитан сказал:
– Заходим по одному. Осторожно.
Первым он толкнул в двери Петрова.
Выстрела не последовало.
Тогда капитан зашел сам, за ним тенью последовал Липатов.
Помещение, состоявшее из нескольких комнат, было убрано в восточном стиле. Никаких высоких столов и стульев. Кругом ковры, подушки, прочие приятные глазу и телу предметы.
В двух первых комнатах никого не было. Зато из третьей послышался мужской голос:
– Не стреляйте.
И комитетчик, и Андрей мгновенно опустились на одно колено, держа автоматы у плеча. Лишь Петров бестолково топтался на месте.
Из третьей комнаты опять послышался тот же голос:
– Не стреляйте, прошу вас. Я ранен.
– Сюда ползи, – грубо распорядился Метис. – И без подлянок.
– Хорошо. Я сейчас.
Сначала в проходе показались мужские руки.
– Я безоружен, смотрите.