Когда началась стрельба, а потом и уничтожение бандитского укрепрайона, Михельсон решил, что тоже погибнет в этом аду, разверзшемся столь близко от его лежки. А если повезет уцелеть, то нет ни единого шанса на то, что в том кошмаре уцелеет кто-то еще и развяжет его, бедолагу.
Вконец упавший духом Михельсон уже начал прощаться с жизнью. Было обидно, что погибель застала его практически на взлете, что он подохнет в до ужаса прозаичном и неподходящем месте. Ну что героического и замечательного может быть в смерти в грязной придорожной канаве?
Михельсон клял себя за то, что связался с Петровым, что вообще выбрал научную стезю и поперся в такую даль ради сомнительных научных исследований. Он наконец-то вспомнил о людях, чьи трупы в лабораторию регулярно поставлял Мага.
В душе ученого заворочалось нечто, отдаленно напоминающее совесть. Но потом, когда он вновь начал жалеть себя, она снова исчезла. Михельсон по-прежнему любил только себя и думал исключительно о себе любимом, даже на смертном одре.
Освобождение все же пришло, но ученый совсем не горел желанием броситься на шею своим спасителям, по чьей воле и оказался в путах.
Далеко уйти не удалось. Михельсон до конца не отошел после лежания связанным в канаве и еле переставлял ноги, а комитетчик быстро уставал. Липатову приходилось подстраиваться под его темп.
Через полчаса они устроили привал, обессиленно рухнув на сырую землю.
Липатов и капитан устроились чуть поодаль от Михельсона. Их обоих тяготило его присутствие, но вернуться без него было нельзя.
Метису требовался отдых. Действие промедола заканчивалось, но он терпел, решив вернуться к интересующей его теме:
– Давай, Липатов, рассказывай, что это за странное водительское удостоверение у тебя.
– Обыкновенные права международного образца, товарищ капитан. Обыкновенные для тех мест, откуда я родом.
– То есть ты иностранец? Магомедов был прав?
– Не совсем так. Не иностранец в привычном понимании слова. Я вам уже говорил, что я не отсюда, из другого мира.
Комитетчик досадливо поморщился:
– Ничего лучше не выдумал?
– Терпение, товарищ капитан. Просто выслушайте меня. Я сам долгое время не мог поверить, что такое возможно. Однако ж пришлось, чтобы не только приспособиться, но и выжить. И я вовсе не по своей прихоти оказался здесь, чтобы вытворить нечто из ряда вон выходящее и вернуться восвояси. Я обычная жертва обстоятельств. Жил себе, не тужил, и тут – на тебе.
– Давай ближе к телу, – хмуро сказал Метис. – Как произошло перемещение? Где находится этот аппарат, кто его сконструировал?