Меджидов опять заставил своих подручных действовать.
– Отправьте этих за тачками! – распорядился он.
Пара бородачей подошла к отпрянувшей от них толпе рабов. Люди в ужасе сжались, пытались закрыться руками, прятались за соседями. Невольники снова ожидали чего-то страшного.
– Ты! – крикнул один из кавказцев, обращаясь к пленнику, дернув его за отворот грязного пиджака. – Бегом за тачкой! Бегом, я сказал! Ты и ты! Бегом за ним!
К этой троице присоединились еще несколько невольников, побежавших туда, где велись работы по возведению укреплений.
Возвращались рабы тоже бегом, толкая перед собой деревянные тачки с одним колесом и двумя рукоятками. Люди торопились, тяжело дыша, тачки подпрыгивали на ямках и выбоинах.
– Загружайте трупы! – вразнобой командовали бандиты. – Везите их к тому ангару! Бегом! Назад тоже бегом!
Свои приказы они подкрепляли выстрелами в воздух и тычками прикладами автоматов.
Началась беготня с тачками, загруженными телами убитых. Их руки и ноги торчали в разные стороны и колыхались в такт движению. И было во всем этом нечто жуткое, когда душа пугливо сжимается от понимания чудовищности происходящего, от собственной беспомощности и… трусости.
– Остальные, кто не работает, – на землю! На землю, я вашу маму имел! – заорал кто-то из бородачей.
Вид у него был как у вконец обдолбанного наркомана.
Не задействованные в жуткой суете пленные попадали на холодную землю, закрыв головы руками, ужами пытаясь ввинтиться в лужи и грязь.
К ангару свезли половину расстрелянных. Другую партию было велено возить за периметр фермы, открыв для этой цели ворота. Туда же выгнали оставшихся в живых рабов с лопатами, заставив копать одну большую яму.
С пасмурного неба зарядил промозглый дождь. Частые капли сыпались на людей, на вывороченную кучу глины и в углубляющуюся яму. Вскоре все раскисло. Намокшие люди продолжали работать, не останавливаясь. Когда их голов не стало видно из ямы, стоящие полукругом бородачи закричали:
– Эй! А ну вылазь, давай, да! Хватит!
Помогая друг другу, пленные выбрались наверх.
После этого они начали сбрасывать тела расстрелянных – кого просто сталкивали в могилу, а кого брали за руки и ноги и, раскачав, бросали.
Один из рабов поскользнулся на раскисшей глине и свалился в яму. Он отчаянно пытался выбраться, но раз за разом съезжал обратно, прямиком на трупы.
– Сиди уже там! – хохотнул кто-то из бандитов.
– Закапывайте его! – подхватили другие – А то сами окажетесь там же!
Приказывать дважды не пришлось. Замелькали лопаты.
Несчастный, видимо, решил выбираться по мере засыпания ямы. Наблюдавшим за ним боевикам, это не понравилось. Здоровенный лохматый кавказец вырвал лопату у раба и с размаху рубанул ею по голове попавшего в страшную западню. Тот упал и больше не показывался, но его отчаянный плач, прерываемый болезненными стонами и криками о пощаде, слышался, пока несчастного не закидали комками раскисшей глины.