Впрочем, самовоспроизводство власти в Украине могло бы и удаться, если бы Кучма добился сделки с основными политическими кланами либо решился на силовой прием. Но первое сделало бы нового президента марионеткой в руках олигархии. Причем сомнительно, что такая сделка смогла бы удовлетворить и интересы самого кучмовского клана, который пытался гарантировать преемственность своей власти.
Второй сценарий делегитимировал бы власть в стране, скорее всего превратив ее в страну-изгоя, в чем правящие силы в Украине, по-видимому, не были заинтересованы. Во всяком случае президент Леонид Кучма не пошел на использование силы, что сделал в свое время Борис Ельцин, таким образом запрограммировав Россию на авторитарный путь. Запад простил Ельцину его переворот 1993 года, посчитав его борьбой с коммунистическим реваншем. Применение силы в нынешней украинской ситуации было бы расценено Западом как борьба с демократией. Как бы то ни было, Кучма с его колебаниями открыл для Украины иные возможности.
Политический кризис в Украине вышел на поверхность в виде революции – в том, что украинские события можно квалифицировать именно так, у меня сомнений нет. Налицо были все классические признаки революции: массовый протест и нежелание значительной части общества следовать старым правилам и неспособность власти управлять в прежнем формате. Конечно, массовый протест и появление «фактора Майдана» были бы невозможны без организующей роли перешедшей в оппозицию части правящего класса и поддержавших ее олигархов, а также без симпатий к оппозиции со стороны части силовых структур. Сам тот факт, что политические группировки Украины пытаются использовать массовый протест населения в своих узкогрупповых целях, не меняет дела. Практически все революции в мировой истории завершались победой интересов какой-либо политической силы.
Но бывают революции разного типа. Так, последние революции в Центральной и Восточной Европе и августовские события 1991 года в СССР, кстати, различные по своим последствиям, были протестом против тоталитаризма. Украинская революция стала протестом против имитации демократии, против оформившегося постсоветского пакта новой бюрократии и новых капиталистов. Причем мы имеем дело с массовым выступлением в рамках гибридной, смешанной системы, в которой переплетаются различные – авторитарные, олигархические, демократические – элементы. Такие внешне неустойчивые системы, разрываемые противоположными векторами, обычно не вызывают столь резкого протеста. В рамках этих систем возникают смешанные режимы, которые постоянно меняют риторику и окраску и тем самым препятствуют возникновению не только поляризации по линии власть – общество, но даже сколько-нибудь серьезного массового недовольства.