Когда показалась окраина города, на улице уже стемнело. Наконец мы вошли в подъезд старого многоэтажного дома. Маша несколько раз позвонила в облезлую дверь на площадке первого этажа. «Два длинных и короткий», — почему-то отметило мое сознание.
Нас впустил какой-то тип в сером балахоне, сшитом, по-видимому, из перекрашенного верблюжьего одеяла.
— Все готово, ждем только вас, — сообщил он моей спутнице.
Она скинула свой пуховик на руки типу в балахоне. Тот ловко его поймал.
— Раздевайся, — приказала она мне. В голосе прорезались властные нотки.
Я замешкался. Маша нежно посмотрела на меня, и я вновь ощутил прилив нежности к своему ангелу. Скинув куртку прямо на пол, хотел развязать ботинки, но Маша меня остановила.
— Чуть позднее, — произнесла она многообещающим тоном.
Мы прошли через длинный узкий коридор и вошли в полутемную комнату, освещаемую свечами. Посредине комнаты стоял длинный стол, задрапированный черной материей. За столом сидели четверо. На них также были надеты серые балахоны, а лица ко всему прочему оказались скрыты капюшонами. Одно место пустовало.
— Смелее. — Моя любовь вытолкнула меня в центр комнаты, и я оказался перед столом. — Вот моя кандидатура, — объявила она, обращаясь к балахонам.
Один из сидящих достал откуда-то непонятный девайс, похожий на лупу-переросток. Краем скатерти, покрывавшей стол, протер линзу и приложил к глазу. Громадное, во всю линзу, буркало уставилось на меня, несколько раз моргнуло, и балахон констатировал:
— Подходит.
Я хотел уточнить, для чего именно подхожу, но голова закружилась, и пол выскочил у меня из-под ног.
…Открыв глаза, обнаружил себя голым, крепко привязанным к некоему подобию стола. В помещении царил полумрак. Попытка осмотреться вокруг не увенчалась успехом: голова оказалась закреплена металлическим обручем. Потолок задрапирован черной тканью. Возможно, той же тканью отделаны и стены: из-за плохого освещения разглядеть не удавалось. Единственным источником света служили две чаши на длинных ножках, стоявшие по обе стороны от моего ложа, в которых, чуть потрескивая, горел огонь. За моей головой стояла выкрашенная черной краской статуя, которую я мог рассмотреть только выше пояса. Рога этот тип, судя по его роже, носил вполне заслуженно. Какой-то демон, кажется, такой фейс я видел в «Диабло». Краска наложена небрежно, видны разводы от кисти. Таджиков, что ли, нанимали?.. Толкиенцы поспособнее будут, да и антураж тут вроде как другой. Я задергался, пытаясь хотя бы ослабить путы, но нет, привязан намертво. Вот так влип. Какого хрена я согласился участвовать в этой дурацкой игре? Какого хрена вообще поперся неизвестно куда с какой-то сомнительной девицей? И вроде ведь не пил… С трудом продираясь сквозь собственные воспоминания, я пытался сообразить, что со мной произошло. Точно не пил. Даже из ее рук ничего не брал. А все равно опоили.