Хранить вечно (Шахмагонов) - страница 4

— Крой готов! — ответил Артемьев. — Подметки не из чего делать!

Теперь он должен был назвать имя человека, который его вводил в притоп.

— Кувшинов сулил принести…

Хозяйка отступила и как-то очень подозрительно посмотрела на Артемьева. Одет был он очень разношерстно. Извозчичья поддевка, на ногах хромовые, офицерского покроя сапоги, на голове солдатская зимняя шапка.

Рекомендатель был надежный, и все-таки Артемьев поторопился сунуть хозяйке деньги. Тут платили по-разному, в зависимости от нужды. Кому нужно посидеть и вечер скоротать со своей закуской и со своей выпивкой — одна цепа, кому нужно было выпить, платил еще и за выпивку. За чай платили все, чай подавался с сахарином и — уже совсем за особые деньги — с сахаром. Артемьев дал деньги только за возможность посидеть в тепле. Хозяйка указала ему глазами на дверь.

Войти сложно, но еще труднее выйти, если не по праву придешься здешним посетителям. Об этом Артемьева предупреждали. Нашлись бы здесь мастера и «перо» в бок вставить, и бесшумно задушить.

Кабак размещался в двух комнатах. Все как в настоящем заведении. Столики, скатерти на стоянках, стулья. Под потолком сизый дым.

Сдвинув столики, в первой комнате гуляло фартовое ворье. Пили, закусывали разварной картошкой.

В другой комнате народу меньше. В одиночестве за столиком сидел Тункин, в другом углу — еще двое с военной выправкой.

Артемьев вынул из кармана штоф со спиртом и луковицу. Налил полстакана и разбавил водой из графина. Наливал он шумно, спирт булькал, выливаясь из узкого горлышка.

Не оглядываясь, он услышал движение Тункина.

Артемьев достал осьмушку черного хлеба, понюхал его с корки и отломил кусок.

Тункин широким шестом выложил перед ним две воблы.

— Угощайся! Хлеб — не закуска!

Артемьев скосил глаза на воблу и, вздохнув, мечтательно проговорил:

— Богатство… Откуда?

Тункин презрительно покачал головой:

— На рынке за одну штуковину выменял! — Указывая глазами на штоф, спросил: — Спирт?

— Спирт! — спокойно ответил Артемьев.

Тункин потянул в себя воздух.

— Ставь стакан! — предложил Артемьев и взял воблу. Тункин схватил свой стакан, подставил его к штофу, торопливо, скороговорной проговорил:

— У меня еще кое-что найдется… С закуской не пропадем!

Артемьев налил полстакана и потянулся к графину с водой, по Тункин прикрыл ладонью стакан, с осуждением и даже с упреком взглянул на Артемьева:

— Зачем же добро портить?

Артемьев побил воблу об угол стола.

— Добрый у нас союз, — сказал он, — как у русского с французом. У одного есть что пожрать, у другого — выпить…

Тункин поморщился: