— Помню! — ответил Шевров. — Явка была дана…
Кольберг вернулся за стол. Он нажал кнопку звонка под столом и приказал дежурному офицеру:
— Проводите Шеврова во внутреннюю тюрьму!
Шевров встал ошеломленный и онемевший. Так сразу! Что же случилось?
Офицер подошел и коротко приказал:
— Оружие!
Шевров вынул из кармана браунинг и лимонку. Руки офицера скользнули по карманам, по пиджаку, по брюкам.
23
Курбатов лежал на кровати в номере гостиницы. Лежал, не раскрыв постели, в мундире, свесив ноги на ковер. Как прилег в сумерках, так и не вставал. Смотрел почти неподвижным взглядом в потолок, на пробегающие по потолку блики от уличных фонарей, вслушивался в свист и шум сибирской метели.
Что с ним, где он и зачем он здесь? Тоску вызывало это раздумье, томило сердце, отчего-то было неспокойно, отчего?
Шли пятые сутки пребывания в этом далеком от всего, что близко ему в этом мире, городе. Ставцев получил назначение в штаб, Курбатову выдали форму, но назначения он не получил. Ставцев как будто бы даже отстранился от него, во всяком случае, здесь сразу дал почувствовать разделяющую их дистанцию подполковника, корниловца, и его, подпоручика…
И вдруг в первом часу постучали в дверь. Курбатов открыл. Ставцев.
Он чуть искоса, как-то неопределенно взглянул, сверкнул дужками пенсне и приказал:
— Пойдемте! Нас приглашает один мой влиятельный друг… На чашку чаю.
Курбатов надел шинель, они вышли из гостиницы. У подъезда легкие и изящные санки. Лошадь тронулась. Возница ее едва удерживал. Отличный, резвый рысак.
Вот миновали штаб верховного, свернули за угол, остановились возле трехэтажного особнячка. Окна не светились. Зашторены глухими шторами.
В подъезде охрана с карабинами в руках, дежурный офицер. «Не к адмиралу ли приехали? — подумал Курбатов. — Не в контрразведку же приглашают на чашку чаю…»
По широкой лестнице, застеленной пушистым ковром, поднялись на второй этаж. Ставцев шел уверенно, как к себе домой.
Большой зал с лепными потолками, огромные пролеты окон, углы и стены в полутьме, светлое пятно над накрытым столом. Зал пуст. Никого.
Потрескивали березовые дрова в камине. От их огня метались по степе тени.
Из зала приоткрытая дверь в другое помещение.
— Хозяина нет! — сказал Ставцев. — Наверное, отвлекли дела… Проходите к столу, Владислав Павлович, садитесь… С хозяином мы старьте друзья, его дом — мой дом!
Курбатов подошел к камину погреть озябшие руки.
Приоткрытая дверь скрипнула. Курбатов услышал мягкие шаги и почувствовал, что кто-то смотрит на него. Оглянулся. К нему быстро подходил человек. Кого угодно, но только не этого человека ожидал увидеть Курбатов. Подходил его петроградский наставник, человек с голым черепом, с ввалившимися глазами. Он стал как будто бы еще страшнее, еще безжизненнее выглядело его лицо, он улыбался, но улыбались у него только губы, глаза оставались холодными.