— Его купил Чак.
— О, да он сама щедрость!
— Питер, мое терпение на исходе.
— Что ты хочешь услышать? — Его взгляд вдруг сделался злым. — Что я оказался в такой глубокой… яме, что не могу себе позволить даже нормально пообедать? Да, так и есть. И я не скрывал от тебя, что нахожусь в весьма затруднительном положении. Почему, по-твоему, я просил, чтобы ты меня подвезла до дома? Вчера я солгал Сэнди, сказав, что у меня сломалась машина, и потому эта милая, но глупая женщина согласилась мне помочь. Она не спросила, почему я не могу ездить в офис на такси или хотя бы на общественном транспорте, а я не стал ничего объяснять. Однако совсем скоро мне придется придумать что-нибудь поубедительнее, чтобы объяснить ей, по какой причине мой автомобиль так долго находится в автосервисе. Кроме того, Сэнди уже намекала мне на то, что не прочь была бы со мной поужинать. За мой, разумеется, счет, ведь я в общем-то ей должен. А я могу угостить ее разве что водой из-под крана. Никогда не думал, что до такого дойдет, но я голодаю. Вчера я обыскал всю свою одежду, все карманы и, к вящей радости, нашел четыре доллара и сорок три цента. И вот на эти деньги мне придется жить три недели. Как? Клянусь, я не знаю, но, если мне удастся это сделать, я буду считать себя гением.
Эмма подождала, пока он переведет дух, и спросила:
— У тебя есть друзья? Неужто не у кого занять?
— Как оказалось, друзей у меня нет. — Питер нервно постучал пальцами по столешнице. — И этот факт тоже удивил меня донельзя.
Эмма открыла сумочку и достала из нее бумажник.
— Сколько тебе нужно? Триста долларов для начала хватит?
— Хватит, — быстро ответил Питер.
Она протянула ему купюры.
— Отдашь со своей первой зарплаты.
— Почему ты мне помогаешь? Нравится заниматься благотворительностью?
— Это не пожертвование, — напомнила ему Эмма. — Я дала тебе денег в долг.
— И будешь напоминать мне об этом при каждом удобном случае.
— Разумеется. Я помогаю тебе лишь потому, что мне не хочется лишиться помощника. Ты туп и бездарен, но мне некогда искать другого.
— Спасибо за откровенность.
— И учти, — сверля его взглядом, произнесла Эмма, — если я увижу тебя с Сэнди Филипс, то больше никогда и цента не дам. И постараюсь уволить, как только представится такая возможность.
— А если я перестану с ней даже здороваться, ты пожертвуешь мне еще пятьдесят баксов? — спросил он, хитро улыбнувшись.
— Нет, — твердо сказала Эмма. — Больше ты ничего не получишь. А если не хочешь потерять и то, что уже имеешь, придется тебе выполнить мои условия.
— Женщина-кремень, — не без восхищения произнес Питер. — Я начинаю тебя уважать.