Питер поймет, что он теперь неприкосновенен, и вообще перестанет меня слушаться.
Как будто он когда-нибудь слушался!
Они остановились на полпути к автозаправке, когда мотор начал издавать кашляющие звуки. Эмма первой вышла из машины и пнула колесо, чтобы выплеснуть свою злость, но лишь ушибла ногу.
— Стало легче? — участливо спросил Питер, подойдя к Эмме.
— Нет, — сквозь зубы процедила она.
Эмма огляделась: дорога была абсолютно пустынной. Срезая путь, Питер выбрал трассу, которая давно уже не была оживленной, ибо вела в малообитаемый пригород. С правой стороны дороги росли деревья, с левой был зеленый луг, усеянный полевыми цветами, источавшими пряный запах. Эмма присела на кочку, покрытую сухой пожухшей травой, и вдохнула свежий, насыщенный летними ароматами воздух. У нее закружилась голова: Эмма привыкла находиться в офисе, а когда выбиралась погулять по загазованному городу, то старалась побыстрее вернуться домой, в кондиционированное помещение. Здесь же, вдалеке от Вашингтона, Эмма наконец вдохнула полной грудью. Питер, казалось, разделяя ее чувства. Он стоял у машины, закрыв глаза, а его ноздри раздувались, будто Питер пытался втянуть в себя весь свежий воздух.
— Что делать-то будем? — спросила Эмма спустя пять минут.
— Подождем, пока кто-нибудь не проедет по этой богом забытой дороге.
— И что потом?
— Напряги извилины. Нас возьмут на буксир, конечно.
— Если возьмут.
— Все зависит от того, как мы будем просить об одолжении. Поэтому, умоляю, молчи. Позволь говорить мне.
— Когда ты перестанешь огрызаться?
Питер прыснул.
— Это ты мне говоришь?
Эмма укоризненно посмотрела на него.
— Может, хватит уже спорить? Давай объявим перемирие хоть ненадолго.
— Я не против, — сразу согласился Питер, что показалось Эмме странным.
— Вот так просто?
— А почему тебе непременно нужно все усложнять?
— Я только с тобой такая… сложная.
— О нет, не только со мной. Если бы ты хоть изредка общалась со своими коллегами во внерабочее время, то поняла бы, что все они относятся к тебе как к человеку, который слишком сильно задирает нос.
— Я так себя веду потому, что не желаю, чтобы мне кто-нибудь сел на шею.
— Чтобы сесть на шею, нужно подойти достаточно близко. А ты и на метр к себе людей не подпускаешь.
— Это правда… — неожиданно признала Эмма.
Питер кинул на нее недоверчивый взгляд.
— Это благоуханный воздух цветущего луга тебя опьянил, дорогая?
— Может быть.
Она и в самом деле чувствовала себя захмелевшей. Солнечные лучи были такими теплыми, а трава казалась такой мягкой… Вот бы сейчас прилечь и поспать хотя бы часок — прямо на земле, обнимая ее руками.