Впрочем, сказать, что она только то и делала, что разглядывала упомянутую утварь, было бы неправильно. Да и не для того Энн сюда приехала.
С раннего утра, как только она, оставив в спальне сладко посапывающую Либби, вышла на крыльцо базы, ее охватило блаженное состояние свободы. Поначалу Энн решила, что источником подобного настроения является все еще пребывающая в рассветной полудреме природа. В этот час даже птицы еще не щебетали, не стучал дятел, не прыгали по веткам белки, а солнце поднималось так медленно, будто раздумывало, не поспать ли еще. И среди этой тишины, покоя и прохлады — в лесу утром было несравнимо больше свежести, чем в городе, — возникало ощущение полного раздолья и осуществимости любых желаний.
Вот что значит находиться в согласии с природой и самой собой, подумала Энн.
Она встала на цыпочки, подняла лицо к небу, сладко потянулась… и вдруг ей стало ясно, в чем кроется истинная причина ее хорошего настроения. За весь минувший вечер и вплоть до нынешнего момента она ни разу не вспомнила про Стива!
Более того, ее мысли занимал совсем другой человек.
Сейчас, идя за громко сопящим Алексом, Энн чуть отклонилась влево и посмотрела на шагающего впереди Джима.
Им невозможно не любоваться, проплыло в ее голове. Интересно, он совсем не отдает себе отчета в том, насколько красив?
Прежде Энн никогда не приходилось сталкиваться с подобным феноменом. Обычно парни, внешность которых хотя бы немного выходила за рамки заурядной, хорошо осознавали данный факт и кичились им — кто явно, а кто завуалированно. Во всяком случае, так было с теми красавцами, которых Энн знала лично. В отличие от них Джим Хаглер держался совершенно естественно, без позерства, будто ничем особенным от многих других мужчин не отличался.
А между тем он был поразительно красив.
Разумеется, понятие красоты весьма субъективно, но на Энн внешность Джима произвела сильное впечатление. Улегшись вчера вечером в постель, она долго не могла уснуть, взбудораженная событиями и знакомствами долгого дня. Энн понимала, что должна отдохнуть перед завтрашним походом, однако, стоило ей закрыть глаза и попытаться задремать, как перед ее внутренним взором возникал образ Джима. Он казался ей лучезарным.
А ведь найдется счастливица, которая станет его женой и сможет любоваться им днем и ночью, подумала Энн.
С этой мыслью она и уснула.
Но сейчас, глядя на идущего во главе группы Джима, Энн вновь невольно подумала о том же. В его движениях было столько грации и сноровки, что это вызывало восхищение. А отсутствие на безымянном пальце левой руки обручального кольца порождало странные и неуместные, по мнению Энн, мысли.