— Я весьма сожалею, Сасс, — произнес Шон, длинными пальцами поворачивая стакан, заменивший бокал для вина. Он устроился перед камином, подвернул под себя одну ногу и вытянул другую, прислонившись спиной к дивану и глядя на огонь. — Я весьма сожалею, что не могу отдать вам права на эту книгу. Вы тонкая женщина, и у меня нет сомнений, что фильм получился бы у вас замечательный…
— Но в чем дело? — осторожно спросила Сасс.
— Вы можете получить любую другую книгу, какую хотите, но только не «Женщину в конце тропы». Ее я вам дать не могу. Даже не просите.
— Но, Шон, я вас все-таки прошу, — настойчиво сказала Сасс, чувствуя, что наступил подходящий момент для наступления. — И я не перестану просить до тех пор, пока вы не выбросите меня отсюда. Я чувствую всей душой, что эта книга как-то переменит мою жизнь. Она даже может переменить и вашу, Шон, если вы позволите. Конечно, вы никогда не признаетесь, что вам нужны перемены, но тем не менее. Вы не должны вот так уходить от жизни. При вашем поразительном таланте.
Сасс прикоснулась пальцами к его руке и сжала бы ее, если бы не почувствовала, как он окаменел от ее прикосновения. Какую боль носит он в себе, если она могла его так напугать? И Сасс оставила пальцы там, где они были, и продолжала говорить, тихо и настойчиво, надеясь, что ее слова прозвучат убедительно.
— Шон, обещаю вам, что не допущу никаких искажений этой книги. Я буду неукоснительно придерживаться текста и ее духа. Фильму не грозит и коммерциализация. Я обещаю вам это, и вы можете мне поверить. Я не из тех, кто способен сколотить себе состояние на работе вашего отца. Я богата. Я знаменита. Мне нет нужды портить книгу. И вообще, многие считают, что я просто сошла с ума от желания сделать этот фильм. Но я знаю, что это не так. Сюжет слишком захватывающий, а персонажи слишком реальные. Пожалуйста, Шон. Прошу, поверьте мне. Я могу оживить ее на экране.
Эти слова слетели с ее губ и унеслись прочь. Шона не тронула ее мольба. Он осторожно высвободил свою руку, отставил стакан в сторону. Вино было почти выпито, но оно ему не помогало. В бутылке не было облегчения, одно лишь безрассудство. Она не помогала ему в те былые дни, когда не так-то просто было отставить ее в сторону. И тогда он сбежал в другое полушарие, спасаясь от проклятого зеленого змия и от боли.
И теперь эта женщина настаивала, чтобы он рассказал обо всем, что случилось, что привело его сюда, в это место. Она вскроет нарыв, терзающий его сердце, хотя он заранее боится боли. И вот, отставив в сторону вино, Шон Коллиер замер, собираясь с духом, закрыл глаза, будто в молитве. В отблесках пламени его волосы мерцали иссиня-черным, падая красивыми волнами от широкого лба до затылка. Сасс захотелось обхватить его голову ладонями и прижать к себе. Но рана в его сердце казалась слишком глубокой, чтобы она могла ее исцелить. История, которую ему предстояло поведать, не походит ни на одну другую, и рассказывать ее было крайне мучительно.