— Дана, я очень сожалею, что ты — не мать Джессики. Я ведь рассказывал тебе, как это случилось. Мы были на вечеринке, я напился… а Леонора казалась такой похожей на тебя… Какой-то морок, наваждение… Когда я понял, что произошло, было слишком поздно. Сделанного не воротишь. Но знай, Дана, не было дня, когда бы, глядя на Джессику, я не вспоминал о тебе.
Она подняла омытые слезами глаза.
— Это правда, Кейн? Ты говоришь правду?
Ее мучения заставили его забыть об остатках гордости.
— Да. Не было дня, когда я не думал бы о тебе.
— Но зачем тогда?!. — Этот сдавленный вскрик не оставлял сомнений в том, как невыносимо страдает Дана. — Зачем ты прятал ее от меня?
Кейн глубоко вздохнул, борясь с желанием сесть рядом и заключить Дану в объятия. Нет, этого делать нельзя — она не доверяет ему и поймет этот жест превратно. Сейчас он должен утешить ее словами. Но как это сделать, если ураган чувств, сотрясающий его душу, не поддается ни определению, ни описанию?
— По многим причинам, — ответил он, упрямо стараясь облечь свои чувства в слова. — Я не понимал, чего ты хочешь. Боялся, что прошлое повторится… — Он умолк и потряс головой, чувствуя, как жалко звучат эти объяснения. — Дана, теперь все это уже неважно.
Она вздохнула и подняла на него устало-безнадежный взгляд.
— А что важно, Кейн?
На этот вопрос он знал ответ. Знал с той секунды, когда увидел, как Дана, справившись с потрясением, ответила улыбкой на улыбку Джессики.
— Наше будущее. Мы должны быть вместе.
— Но ты даже не рассказывал обо мне матери… — недоверчиво протянула Дана.
— Уже рассказал. Она знает, что я сейчас с тобой. И понимает, что ты для меня очень важна… может быть, важнее всего на свете.
Лицо ее чуть просветлело.
— Ты ей рассказал?
— Да.
— И что она?..
— Не все ли равно. Что бы она ни говорила, для нас это ничего не изменит. — Кейн помолчал, нахмурившись. Раньше ему и в голову не приходило, что Дану так сильно задевает неприязнь Глэдис. — Дана, я никогда не обращал внимания на предрассудки матери. Ни тогда, ни теперь.
Она изумленно покачала головой. Кейн понял, что и ее все это время глодали тяжкие воспоминания. Воспоминания, которые нельзя стереть никакими словами — только делом.
— Не хочешь пообедать с нами в следующее воскресенье? — спросил он вдруг.
— Пообедать? Ты хочешь сказать… с Джессикой и с твоей матерью?
— Ну да. Если, конечно, у тебя нет… других планов.
Она, казалось, колебалась.
— Мама живет со мной в одном доме, но квартира у нее отдельная. Она не станет возражать, если ты…
— Нет-нет. Я хочу с ней встретиться, — решительно заявила Дана.