— И дальше чего? Помирали все?
— Все не все, а разума лишались частенько…
Я охнула, еще раз припомнив разноцветные глаза своей бабули, невидяще уставившиеся на меня из молочной толщи кристалла. Правый — зеленый… Может, разум ее уже помутился, может, вернет мне ее Ив безумицей… Я, открыв рот, смотрела на свое отражение…
— Иравари! Да он же меня морочит! Это не бабушка!
— Ты уверена? — недоверчиво переспросила демоница.
— У бабушки левый глаз зеленый! Левый! А у морока в стекляшке — все наоборот. Это подделка!
— Вот дерьмо! — обрадовалась Иравари. — Что делать будем?
— Мстить, ёжкин кот! Да так, чтоб из них тут все, что ты там говорила, полезло.
Фарфоровая чаша с отверстием никуда не делась. Поэтому я быстро вылила туда остатки вина из бутылки, плюнула следом и проговорила несложное заклинание.
— Любая малявка в Мохнатовке знает, что когда сказать, чтоб у соседки молоко скисло, — пояснила я свои действия. — Сейчас все, что у них под храмом в резервуарах хранится, забродит и наружу полезет. Магия у них не действует! Ты меня колдовством, а я тебя естеством!
— Ты страшный человек! — хохотала Иравари. — С тобой лучше не связываться!
— А то! — гордо согласилась я. — Теперь бы ноги унести, пока не началось.
— Тогда поспеши. На той стороне встретимся.
Я по привычке шепнула отпускающее слово и выскочила из ванной как ошпаренная.
Служанки, слегка удивленные моей резвостью, едва поспевали за мной. Мраморные колонны, черное зеркало… Я подбежала к нему. Осколок артефакта резал руку, с такой силой я сжимала пальцы. Я хлопнула свободной ладонью по поверхности зеркала, вызывая картинку. Спасибо Трехликому за подарочек. Теперь я, наверное, с любым вещунским порталом управиться смогу.
— Благодарствуйте, красавицы, — вежливо кивнула я растерянным служанкам. — И… бегите отсюда!
Мне показалось, что их носики уже к чему-то принюхиваются. Пол под ногами подрагивал. Пора!
Свет… тьма… Разноцветные вихри, ветер в лицо, пахнет земляникой… Три… два… раз…
Я вышла из портала и быстро оглянулась. Изображение мраморного зала понемногу теряло четкость. Комната Иветты, где я очутилась, была пуста, только огонь, весело потрескивающий в камине, приветствовал мое появление.
— Честная девочка. Потешила старика, повеселила!
— Тебе всегда нравились скабрезные шутки, Первый.
Эхо низкого грохочущего смеха под сводами храма было последним, что я услышала до того, как расколотила зеркало железной каминной кочергой.
Месть свершилась, ход был запечатан.