Человек на секунду задерживался на перекрестках, читая таблички с названиями улиц, и сворачивал в нужную сторону.
Внизу за гранитной набережной лежала широкая серо-зеленая река. Суетились буксиры и катера, неторопливо плыли вереницы барж. С прогулочных теплоходов неслась музыка.
Человек свернул к центру города. Здесь его темный костюм особенно выделялся среди ярких плащей, курток рубашек уличной толпы. На стенах висели плакаты: толстый человек измерял штангенциркулем серебряную марку. Подпись гласила: «Если ты не хочешь, чтобы наша марка стала меньше, голосуй за Эрхарда — ХДС!»
Приезжий равнодушно скользил взглядом по изобретательным приманкам бесконечных витрин. Вдруг он остановился.
За окном на темном бархате лежали ордена. Железный крест, рыцарский крест, дубовые листья к рыцарскому кресту, крест за тыловую и этапную службу, бронзовый щиток участника боев в Крыму, медаль за зимнюю кампанию 1941–1942 годов… Человек изумленно поднял глаза на вывеску. Нет, это не была лавка древностей. Обычный ювелирный магазин. Здесь каждый мог приобрести себе соответствующий орден.
Было душно. Приезжий снял шляпу. У него были сильно тронутые сединой волосы, простое, чуть скуластое лицо.
Он снова вынул из кармана карточку адресного стола и прибавил шагу. Он шел теперь быстро, внимательно вглядываясь в номера домов. Наконец остановился перед серым четырехэтажным домом. Еще раз сверил адрес. Все правильно. Над подъездом висели медные номера квартир.
Человек сделал шаг к массивной двери и остановился. Он постоял в нерешительности перед подъездом, потом перешел на противоположную сторону улицы и вошел в небольшое кафе.
В зале было немноголюдно. Кельнеры убирали со столов чашки из-под кофе и пустые рюмки. В углу двое подростков кидали никели в игральный автомат. Приезжий сел за столик у окна. За соседним столиком пил пиво широкоплечий парень в пестрой рубашке.
Кельнер положил на стол круглую картонку с надписью: «Избавь нас, боже, от злого взгляда, большого зноя, ненастья тоже» — и поставил на нее высокую глиняную кружку темного пива.
Послышалось осторожное позвякивание. У столика остановился худощавый юноша в сером потертом свитере. В руках у него был небольшой металлический ящик-копилка.
— Алжирским детям! — строго произнес он.
Парень в пестрой рубашке, не подымая глаз, ел шницель. Приезжий положил в кружку несколько монет.
— Спасибо, — с достоинством сказал юноша и двинулся дальше.
Еще несколько раз звякнули упавшие в кружку монеты.
Вечерело. От стоящего поодаль собора доносился явственный даже в уличном шуме перезвон колоколов. Неожиданно могучий рев заглушил все. Зазвенели стекла. Люди, повскакав с мест, прильнули к окнам. Над готической колокольней собора низко, едва не коснувшись шпиля, пронеслись два стремительных треугольника.