Искатель, 1962 № 05 (Беляев, Голубев) - страница 32

— Открывай дверь! — задыхаясь, крякнул я. — Открывай, гад!

Мы проделали обратный путь в пятнадцать минут. Сани остались внизу на льду. Под дулом автомата Риттер бежал всю дорогу. Из забитого накрест досками окошечка вырывалось пламя.

Риттер взломал дверь. Ударил плотный дым. Я вытащил из сарая брезент.

В комнате огонь полз от печки к стеке. Горели стол, нары. К счастью, отсыревшие доски загорались медленно.

Я набросил брезент на печку и выскочил ка улицу. Отдышавшись, вошел снова. Ящики с консервами стояли нетронутые. Обгорел только один, с галетами. С помощью Риттера вытащил дымящиеся остатки стола и велел закидать тлеющий огонь снегом. Риттер повиновался. Он проиграл. Это был последний шанс дать сигнал своим — на большой остров.

Я заставил Риттера снова привести в порядок разбитую дверь. Дом действительно мог еще кому-нибудь пригодиться.

Потом мы ушли.

Я просыпаюсь в темноте. Рядом тяжело дышит Риттер. Теперь я точно знаю, когда он засыпает по-настоящему, и сразу, по-звериному, просыпаюсь при самом легком движении соседа. Еще совсем темно. После вчерашнего перехода болят ноги, тяжелая, словно свинцом налитая голова. Но надо вставать. Я должен успеть собраться в путь до света.

Днем в небе висит не по-осеннему яркое солнце. Снег слепит глаза. Беспрерывно текут слезы. Кажется, что в глаза кто-то бросил горсть перца. За ночь боль успокаивается, но днем начинается снова. Вокруг все как в тумане. Последние два дня я иду почти вслепую, стараясь попасть в такт шагов Риттера. Надо бы остановиться, посидеть день-другой в темноте, дать отдохнуть глазам. Но я не могу этого сделать. Больше всего опасаюсь, что мое состояние заметит Риттер.

Я вылезаю из мешка и тщательно переобуваю ноги. На ночь кладу унты под бок, но они все равно не успевают как следует просохнуть. Ноги мерзнут всю дорогу. Правая ступня опухла и болит. Плохой признак. Так часто начинается цинга.

Отрезаю широкую полосу от своего одеяла и обматываю ступни. Теперь будет теплее. Справа на востоке светлеет. Надо спешить.

Я разжигаю примус. Растапливаю в котелке немного снега. Разогреваю консервы. Все мои расчеты полетели к черту. Мы уже две недели в пути, а не прошли и шестидесяти километров. Сейчас мы живем на строгом, урезанном рационе. Едва вода нагрелась, тушу примус — приходится экономить керосин, его осталось всего полканистры.

Завтрак готов.

Мы идем бесконечно долго. Впереди сплошная белая пелена. Лед, снег, гряда торосов на горизонте. Ослепительно белый снег. Я уже не могу открыть глаз.

Боюсь остановиться. Риттер взглянет мне в лицо и поймет, что я слеп. Пока он шагает спокойно. Он уже привык идти в одной упряжке со мной. Сегодня легкая дорога, неглубокий снег. Ощущаю плечом, на котором натянута лямка, каждый шаг лейтенанта. Словно каторжники, скованные одной цепью, мы шагаем вперед и вперед.