- Как видишь.
- А чего не здороваешься?
- Задумался.
- Кончили реставрацию?
- Нет. Я ненадолго отлучился.
И низвергся. Странно. Странный этот тип с женой Тоней — оба архитекторы — занимались восстановлением подмосковного храма Рождества Богородицы (между прочим, неподалеку от дачи адвокатского тестя). О чем Игорь с месяц назад рассказывал соседу, захлебываясь от восторга. и вдруг «задумался».
Петр Романович беззаботно стряхнул неприятное впечатление, поднялся к себе, прошел на галерейку, облокотился о витое перильце, глядя в раскаленный пожаром закат. Вечер горяч и тих, лишь снизу, издали долетает жужжанье Садового кольца, и удивительное ощущение постепенно и властно проникает в душу — ощущение чужого взгляда, если можно так выразиться. Петр Романович осторожно повернул голову направо: ни шороха, ни звука, а стеклянная дверь приоткрыта и «Мерседес» во дворе. Да и с какой стати красавица будет тайком наблюдать за ним?.. Ему страшно — он вдруг осознал — страшно, жутко. Да что такое? (Неожиданно вспомнился сон и восклицание Евгения Алексеевича в прихожей, когда он провожал племянника: «Почему ты хромаешь?» — «Ударился во сне». — «Во сне? Об кого?» они рассмеялись.)
- Что происходит? — спросил он вслух. — Что со мной?
Пойти включить свет, телевизор, кому-нибудь позвонить скоротать время. Петр Романович сделал движение — тут на галерейку вышла Варенька в красном с золотым шитьем платье.
- С кем это вы разговариваете?
- Сам с собой.
- Вот жарища, да? А я ухожу.
- Регулярность ваших уходов (к ночи) наводит на размышления.
- На какие?
- У вас есть возлюбленный.
- Не угадали.
- Вы хорошо знаете Ангелевича?
- Это папин знакомый. Я сейчас к нему еду.
- Надо всего лишь спуститься этажом ниже.
- К папе!
- Разве он не за границей?
- Сегодня вернулся, я как раз и еду повидаться. Почему вы мне не верите?
- Разве я выражаю сомнение?
- Нет, не верите.
- А почему вы передо мной оправдываетесь?
- Это так выглядит, да?
- Так. Пойдемте, я вас провожу до машины.
- Не беспокойтесь.
- Я не беспокоюсь, просто хочу пройтись, мозги проветрить.
«Нервы проветрить, — уточнил про себя. — Трясусь не пойми отчего, как мнительная дама!» В прихожей Петр Романович остановился, пытаясь определить источник этого самого «трепета». В чем дело, откуда страх?.. Внезапно вспомнился эпизод из далекой молодости: он входит в ту комнату и видит кровь, в крови светлые кудри, юное лицо, оскаленное, как у загнанного зверька… Петр Романович заглянул, вошел: разумеется, никого! Однако. однако допотопная качалка с пледом чуть-чуть покачивается. Господи! И на старом комоде в стеклянном кувшине благоухают чайные розы. с золотистым оттенком, в цвет вышивки на ее платье!