— Мне нужно пройти до самого главного товарища начальника, — сурово сказал он дежурному.
Дежурный несколько минут молча разглядывал Стёпку.
— Получите пропуск в комендатуре.
— Есть получить пропуск. Есть пойти в комендатуру! — захотелось по-военному ответить Стёпке. Ещё он хотел отдать честь, но почему-то оробел и тихо вышел.
В комендатуре мальчик постоял в очереди к одному из окошек и, когда оттуда выглянул молодой круглолицый военный, Стёпка снова повторил:
— Мне до самого главного товарища начальника.
— До самого главного? — добродушно переспросил дежурный. — Разрешите узнать, по какому вопросу?
Стёпка помолчал, нахмурив брови.
— Я ему скажу.
Дежурный позвонил по телефону.
— Товарищ Дубовик? — негромко спросил он. — Тут к вам паренёк один добивается. Беспризорник. Что? Да вот не хочет говорить по какому вопросу.
Стёпка огляделся по сторонам и шёпотом, чтоб не услыхали люди, стоящие в комендатуре, объяснил:
— По вопросу… контры.
— Да. Хорошо, — сказал дежурный и положил трубку.
— Через три часа придешь, парень, сейчас товарищ Дубовик занят.
— Так я пойду пока погуляю. Досвиданьичко, — вежливо попрощался Стёпка.
Подняв воротник, он быстро шёл по мягко освещенным улицам и размышлял о том, как доложит главному начальнику о ночном происшествии. И вдруг, словно кто-то подтолкнул его. Стёпка беспокойно оглянулся, чувствуя на себе чей-то тяжёлый взгляд. Сердце у него забилось: по правой стороне улицы шёл Марека. На нём была его, Стёпкина, кожаная куртка. Марека быстро шёл вперёд, не глядя на Стёпку. Мальчик замедлил шаг, втянул голову в плечи и мысленно стал себя успокаивать:
«Не заметил он меня. Сейчас он уйдёт. Может, дойдёт до Лютеранской и спустится вниз. Не нужно только на него смотреть».
Стёпка почувствовал, как, несмотря на холод, лицо, руки, всё тело его словно покрылись испариной. На углу он остановился и, не поворачивая головы, искоса посмотрел направо. Марека тоже остановился. Тогда Стёпка ускорил шаг. Он теперь почти бежал по скользким обледенелым тротуарам, наталкиваясь на прохожих и чувствуя всё время рядом с собой Мареку.
«Только бы успеть… Только бы успеть», — билась в голове его лихорадочная мысль.
Он бежал всё быстрее, быстрее и, наконец, очутился в тёмном подъезде Инкиного дома.
— Всё, — сказал он сам себе и перевёл дыхание.
В ту же минуту в подъезд неслышно вошёл Марека.
— Ну… — хрипло проговорил он, — продал меня в ГПУ, стервец… сейчас я тебя пришью…
И, вытащив из кармана кожанки кастет, он ударил Стёпку по голове.