Ю. Ряшенцев «Песня мушкетеров»
«Опять скрипит потертое седло…»
Вот почему у меня в голове крутятся строчки, исполненные неподражаемым Боярским в известном фильме. Кстати, седло действительно скрипит. Вот только моя задница скрипит еще громче. А, от нечего делать, заодно поскрипывают и мозги. Столько всего навалилось…
С Ланией поговорить мне… Ну, странный был разговор, хотя под конец она хоть как-то начала отвечать. А так, это был в основном монолог в моем исполнении, весьма корявый, честно признаться. Я ей впаривал про воинский долг, про то, что никто не мог защитить нас от подобной засады, что мы, в конце то концов, не тифлинги, а люди… Ей было все равно. А в конце я решил поступить с ней, как и с Шелли, когда успокаивал ее после гибели отца. То есть напомнил наше старое суеверие, что всякий погибший жив где-то еще, пока его помнят живые. Чем больше помнят — тем живее он «там». И вот это, к моему удивлению, сработало. Девушка, до этого напоминавшая натуральную мумию, наконец-то пошевелилась. Лица у нее не было вообще, только маска из корпии и тряпья, до бинтов здесь еще не дошли, дырок для глаз на этой маске тоже не было. Но рука дернулась отчетливо. И начала выкручивать пальцами какие-то фигуры.
Ни на один, знакомый мне, язык жестов, это не походило, но за плечом у меня стояла Шелли. Вот она и начала, медленно и постоянно сбиваясь, мне переводить. «Я буду его помнить, пока жива… Я не буду умирать… Сама не буду… Постараюсь умереть в битве… В одно место с ним мы не попадем… Вашему жрецу я не верю… Но я сделаю… Его будут помнить наши… Хоть как-то, но будут…»
Гм, сумбурная у нее получилась речь, да и из-за ранений четко выделывать жесты Лания не могла, но… Хотя бы немедленно умирать раздумала. Оно и к лучшему, а как там дальше все повернется… Впрочем, долго нам поговорить все равно не дали. Ее увезли в тот же день. Как мне сказали, в госпиталь Академии. Архимаг взялся лечить ее за свой счет и вплоть до личного участия, если вдруг понадобится его сила.
Потренироваться в цинизме на тифлингессе мне явно не удалось. Да и в тот же день ее увезли лечить в госпиталь Академии.
После нашей беседы я, впервые в этом мире, напился по настоящему… С плясками на столах, битьем зеркал, мордобоем в кабаке и… Не помню, чем закончился вечер. Но утром перед Шелли мне было стыдно… Вот только… Ее лицо тоже отливало зеленцой и двигалась девушка немного пошатываясь. Я бы сказал, что была с похмелья… Странно, вот в кабаке я ее не помню, мы ж туда с Гаррионом пошли.
…«И ветер холодит былую рану»…