— Я хочу, чтобы ты успокоилась. Давай с тобой договоримся: если обгонишь меня сегодня и первой прискачешь к скале Рока, останешься здесь еще на день.
Глаза у нее загорелись.
— Правда?
— Конечно, а тот, кто будет последним, сегодня поедет домой.
Она с криком выскочила за дверь и понеслась по ступенькам вниз. И когда он, смеясь, садился на коня, она уже скакала далеко впереди.
Весь дрожа, он отвернулся от Макбейна. Надо скорее уезжать. Сколько ей сейчас? В последний раз он видел ее, когда ей было восемнадцать. И возникло видение — маленькая фигурка у ворот дома, в белом, и он знал, что она плачет.
Обещай, что вернешься ко мне.
Он горел теперь как в лихорадке и с трудом дышал.
— За кого она выходит. Она влюблена?
— Да что с вами? Вы ее знаете?
Наконец Шон опомнился. Но он должен знать.
— За кого она выходит?
— Сын графа — Питер Синклер, — удивленно ответил он.
Он не мог поверить — она выходит за англичанина!
— Проклятый брит!
— Но он знатен, богат и, говорят, красив, и они прекрасная пара. Моя жена говорила, что Синклер влюблен по уши и она тоже счастлива. Послушайте, Коллинз, я вижу, вы расстроены. Но еще больше расстроитесь, если патруль найдет вас здесь, на улице. И вам надо затаиться в своем укрытии до рейса.
Он прав. Шон стряхнул наваждение. Он через день отплывает в Америку. Речь идет о жизни и смерти. За кого выходит Элеонора — не его дело. Когда-то он готов был ради нее пожертвовать жизнью. Но сейчас он стал другим человеком, и жизнь у него другая. Шон О'Нил мертв после того, что случилось в Килворе. Теперь он Коллинз, убийца, и за его голову назначена награда.
Он не может вернуться, потому что не существует больше Шона О'Нила.
А Джон Коллинз больше похож на животное, чем на человеческое существо.
— Вы правы.
— С божьей помощью, Коллинз. С божьей помощью.
— Перед тем как джентльмены покинут столовую, чтобы выпить бренди у камина, я хочу произнести тост, — произнес граф Адера.
Все стихло. За длинным столом сидели пятьдесят приглашенных и вся семья де Уоррен, за исключением Клиффа, который опаздывал. Стол, покрытый белой льняной скатертью, был парадно сервирован — лучшим фарфором и хрусталем. Центр стола флорист, проявив незаурядный талант, украсил цветами из садов имения. Граф сидел во главе стола, на другом конце, напротив, — графиня. Элеонора видела, что отец улыбается.
Граф, седовласый красивый человек, лет сорока с небольшим, с величественными манерами хозяина графства и главы семьи. Голубые глаза графа приветливо оглядели гостей и остановились на дочери.
Она отвела взгляд. Он был так доволен ее решением выйти за Питера, она не имела права показывать ему, что волнение и нервозность не покидают ее, и напрасно она убеждала себя, что это свойственно всем невестам. Ее разговор с братом лишь временно успокоил бурю в ее душе. Питер сидел рядом. Он был внимателен, ухаживал за ней весь вечер и был очень красив в вечернем костюме. Вначале она с трудом могла улыбаться и делать вид, что все и порядке. Элеонора раньше не придавала значения вкусу вина и его действию, но сегодня вдруг выпила целых два бокала, и удивительно, но они принесли долгожданное умиротворение.