У Элеоноры глаза наполнились слезами. Она знала, что графиня втайне оплакивает Шона, она поверила, что его больше нет. И хотя графиня потеряла надежду уже два года назад, Элеонора не хотела будить в ней болезненные воспоминания. И не имела на это права.
— Дорогая, это связано с Шоном?
Она кивнула:
— Я безумно скучаю по нему. У меня так тяжело на сердце.
— Мы все его помним и скорбим. Но мне казалось, что ты решила строить свою жизнь без него. И кажется, очень хорошо относишься к Питеру, возможно, уже влюблена в него. Мы с твоим отцом были очень счастливы и испытывали громадное облегчение, когда ты согласилась на этот брак, нам показалось, ты тоже счастлива и весела вновь.
— Я тоже так считала. Но ошиблась. Для меня есть только один мужчина на свете — и это Шон.
Мэри побледнела и обняла дочь.
— Давай присядем. Я должна тебе кое-что сказать.
Элеонора пыталась освободиться:
— Но я хочу отдохнуть. Я так устала, а завтра тяжелый день. — Она больше не хотела противиться этому браку. Ей все равно, что будет завтра.
— Элеонора! Я знаю, что такое восхищаться мужчиной и выйти за него замуж. Но это еще не любовь.
Элеонора слышала историю любви Мэри и Эдварда, но не от них. Она слышала от старой няни и старого семейного доктора.
— Это правда? Ты не любила своего первого мужа? — прошептала она.
Мэри улыбнулась:
— Я любила Джеральда, потому что это был мой долг. Он был хорошим человеком и отцом двоих моих сыновей. И, несмотря на свое волокитство и измены, он любил меня по-своему, любил до самой смерти.
— Но?
— Я любила его из чувства долга. Когда Эдвард освободил меня с детьми от английских солдат после того, как Джеральд был убит, я нашла настоящую любовь, о которой и не мечтала прежде. — Она немного задумалась, потом продолжала: — Я встретила твоего отца после пяти лет брака с Джеральдом, когда мы арендовали у него землю. Но никогда не призналась бы себе самой, что люблю его. Знаю только, что, когда он впервые вошел к, нам в дом, я сразу поняла, что он отличается от всех мужчин. Мы едва ли обменялись несколькими фразами за эти пять лет. Он всегда был вежлив и корректен. Но когда он впервые обнял меня, я поняла, что раньше не знала, что такое любовь, тем более страсть или и то и другое вместе.
— Но что ты пытаешься мне этим сказать?
Она дотронулась ласково до лица дочери.
— Я хочу, чтобы и у тебя была такая любовь, дорогая.
Элеонора вся дрожала, ей трудно было скрывать правду.
— Я никогда не буду иметь то, что получила ты. Я всегда любила Шона. Но он не любил меня. Прости, я больше не могу, я должна пойти к себе.