Она не поняла, почему он боится
за нее, ведь это за ним гонятся и угрожают, но не стала ничего отвечать.
Эль увидела, что он никак не может стащить сапог с ноги, он стал белым как бумага, пот тяжелыми каплями струился по лбу, и лицо исказилось от сильной боли.
Она не выдержала и подошла:
— Давай я.
Их глаза встретились, и он отвернулся:
— Спасибо.
Она взялась за сапог и дернула со всей силы. Он вскрикнул, но сапог слетел с ноги. И она увидела сразу, в чем дело. Вместо носков были лохмотья, а ноги все в крови и распухли. О чем она думала? Ведь он был в тюрьме, два года сидел в каменной дыре. Он отвык ходить и не привык носить обувь. А она еще жаловалась на несколько своих мозолей.
— Шон, — прошептала она, сердце сжалось от боли за него.
Постепенно бледность проходила. Он снял остатки носка и, отбросив в сторону, поставил ногу на пол. Потом потянулся к другому сапогу, но она жестом остановила его:
— Позволь мне.
— Только скорее.
Она кивнула и дернула что есть силы, на этот раз он сдержал крик. Она встала на колени и бережно сняла обрывки носка с окровавленной ступни.
— Нужна вода. Здесь есть мыло? — Она посмотрела на умывальник.
Закрыв глаза, он откинулся на спинку стула и тяжело дышал.
— Нет причин так волноваться. Со мной все в порядке.
Она видела, что это неправда. Его рубашка промокла от пота, под ней проступал худой торс с резко обозначившимися ребрами.
Она отвела взгляд и пыталась скрыть охвативший ее страх.
— Но твои ноги… Они в ужасном состоянии. Даже если нет заражения, они требуют немедленного ухода. Почему ты молчишь, Шон?
Он бросил на нее удивленный взгляд:
— Мне есть о чем подумать помимо этого, — и хотел встать.
Она толкнула его назад.
— Я принесу воды. Ты останешься здесь.
Он молчал. У раковины лежал кусок коричневого мыла. Она взяла ведерко и вышла. За лавкой был небольшой дворик, воду качали насосом.
Итак, ее лучшего друга Шона больше нет. И мужчины, которого она любила, тоже. Она никогда не простит ему, что он использовал ее как обычную доступную женщину, несмотря на то что сама предложила ему себя. Он не должен был так поступать, даже в этом случае! Она предлагала свою любовь, надеясь, что Шон, тот, прежний Шон, полюбит ее. Но бросить его в беде она не сможет. Ему грозит заражение, надо помочь ему, как она помогла бы любому на его месте. Она накачала воды в ведро, торопясь уйти со двора поскорее, пока ее не заметили, но, к счастью, там никого не было. Она и раньше видела, что Шон прихрамывает, его движения были скованными, наверное, все его тело, каждый мускул испытывали дикое напряжение.