Стефано пожал плечами.
— Очень хорошо, что мы остановились. Что Лючио остановил нас.
— Почему?
Он покачал головой.
— Аллегра, мы договорились забыть о нашем прошлом, быть друзьями. Поэтому оставим эти разговоры.
Глаза Аллегры наполнились слезами, пальцы сжались в кулаки. Ей захотелось закричать: «Я люблю тебя!» — но она не смогла.
— Неужели ты действительно этого хочешь? — задыхаясь, спросила она.
— Да, — произнес он одно-единственное убийственное слово и осторожно — очень осторожно — закрыл перед нею дверь.
Прислонившись к двери с другой стороны, Стефано слушал прерывистое дыхание Аллегры.
Он сделал ей больно. Он знал это, и ему было жалко ее.
Чертовски жалко, но это необходимо.
Он не позволит ей любить себя, не позволит светиться надежде и вере в ее глазах. Ведь он не может дать ей того, что ей нужно. Любовь его ничего не стоит, и в конце концов он разочарует ее — и себя.
Он закрыл глаза. Ему безумно хотелось обнять ее, поцеловать и сказать, что он хочет ее, невзирая ни на что.
Его пальцы коснулись дверной ручки. Он больно закусил губу, глаза его по-прежнему были закрыты.
И тогда он услышал в коридоре ее медленные удаляющиеся шаги.
Она уходила.
Стефано оттолкнулся от двери, опустился на кровать, запустив руку в волосы. Ему было больно.
Так будет лучше, сказал он себе, отчаянно пытаясь поверить в это.
На следующее утро небо было чистое и светлое, солнечные лучи проникли в комнату, наполнив ее ярким светом.
Аллегра очнулась от тревожного сна. Волосы ее были спутаны, все тело ломило от боли. Но больше всего болело ее сердце.
Когда Стефано закрыл перед нею дверь, он не ответил на ее безмолвный вопрос: «Ты любишь меня?» Но почему? Почему?
Аллегра села на кровати, обхватив руками колени. Она так долго верила в то, что Стефано не любит ее. И эта мысль позволяла ей сохранять хрупкое душевное равновесие. Она цеплялась за нее, потому что это было оправданием ее собственных действий, ее собственных чувств.
Она любила его, но боролась с любовью всем своим существом. А что, если то же самое испытывает Стефано?
Что, если он любит ее, но не хочет любить? Или даже боится?
Эта мысль была невероятной и пугающей.
Если Стефано любит ее… тогда надо заставить его признать это.
Непосильная задача.
Аллегра покачала головой. Не надо думать о Стефано, не надо бессмысленно ломать себе голову. Надо сосредоточиться на Лючио.
Она встала, умылась, оделась и отправилась завтракать. Бьянка была на кухне, за столом сидел Лючио.
— Привет, Бьянка, — сказала Аллегра. У Бьянки были темные круги под глазами, но лицо ее было счастливым. — Привет, Лючио, — сказала Аллегра, наклонившись к мальчику, чтобы встретить его взгляд.