Уэнди к этому времени опять переоделась в бикини и плавала прямо напротив лагеря. Это было довольно бесцеремонно: девица явно давала понять, что ждет, когда Гордридж вернется и присоединится к ней. Кстати, именно так он и сделал.
Гордридж всегда купался по возвращении, но Эстер думала, что он, по крайней мере, подойдет и поинтересуется, как Уэнди справилась с работой. Но, кажется, он решил спросить ее об этом лично.
— Что случилось? — всполошился Эдвард, увидев лицо Эстер.
Глаза его сестры метали молнии.
— Неужели ты сам не понимаешь?! Она заигрывает с ним с того самого момента, как они прибыли сюда!
Эдвард нахмурился.
— Я не замечал.
— Еще бы! Мужчины никогда ничего не замечают! — процедила Эстер сквозь зубы.
— Виноват, сестренка, — улыбнулся он, обнимая ее одной рукой. — Но я уверен, что из этого ничего не выйдет. Она не в его вкусе!
— Откуда ты знаешь, какой у него вкус? — раздраженно спросила Эстер.
— Она слишком молода.
— И очень красива!
— Он никогда не влюбился бы в нее.
— А ты?
— Я? Ты же знаешь, что я однолюб…
— Черт возьми! — воскликнула она. — Я имею в виду, если бы ты никогда не был женат и не любил кого-то еще!
Он подумал над ее вопросом.
— Нет, думаю, что нет. Мужчины недолюбливают девушек, которые гоняются за ними: они предпочитают гоняться сами. Я, пожалуй, присоединюсь к ним. А ты пойдешь?
— Мне еще рано, — ответила она, — а ты иди.
И, хотя не в характере Эстер было злорадствовать, она обрадовалась, заметив раздраженный взгляд Уэнди, брошенный на Эдварда, и еще больше — когда девушка вышла из воды и отправилась к своим двоюродным братьям.
За ужином Гордридж наконец спросил, как продвигается работа у Уэнди.
— Мне кажется, ей довольно трудно, — осторожно ответила Эстер. — Это ведь очень старая машинка, приходится сильно бить по клавишам.
— Да, но я никогда не слышал, чтобы вы жаловались.
Она пожала плечами.
— А какой смысл?
Этим разговор и ограничился. Гордридж удалился, чтобы записать свои дневные наблюдения, Эдвард последовал его примеру, и Эстер ничего не оставалось, как отправиться в свою палатку.
Она не стала раздеваться, уверенная, что долго не заснет, и решила позднее пройтись немного, когда все затихнет и никто не сможет помешать ей побыть наедине со своими мыслями.
Было почти одиннадцать часов, когда она вышла из палатки и медленно направилась к кромке воды. Кругом стояла полная тишина, изредка прерываемая жутковатым смехом галапагосской совы — фантастическим кудахтающим звуком.
Эстер прогулялась до лагуны и обратно и уже была готова войти в свою палатку, когда услышала звук неясных голосов. Она нахмурилась и прислушалась. Казалось, что голоса доносятся со стороны палатки Гордриджа. Через несколько минут из нее выскользнула темная фигура и легко побежала вдоль пляжа в другой конец.