Баронесса округлила глаза даже не в негодовании, а в изумлении.
— Что вы, ваша светлость!.. Простая деревенская девчонка!.. Ничем не примечательная!.. Если бы барон обращал внимание на других женщин, то мог бы заметить, как ему поощрительно улыбаются леди Оливия и леди Тантрия. Это мои подруги, бывают у меня частенько.
— И вы за барона были спокойны?
— Полностью, — ответила она уверенно. — Он любил только меня. А также пиры, турниры и охоту. Потому я так спокойно смотрела на их безуспешные попытки привлечь к себе его именно мужское внимание…
— Так, — сказал я, — с этим ясно… хотя нет, не совсем. Аладель вам могла показаться невзрачной, потому что вы женщина, а ее чары… если это чары, действуют только на особей противоположного пола. Это я так куртуазно называю самцов, они же мужчины, если говорить откровенно и без обиняков.
Она слушала несколько обалдело, значит, мои попытки растормошить ее сознание и подсознание приносят успех. Глаза расширились, нежное лицо еще больше страдальчески побледнело.
— Вы полагаете, — прошептала она, — полагаете…
— Весьма, — ответил я твердо.
— Но почему я…
— Почему барон вам ничего не сказал? — переспросил я. — Баронесса, вы шутите?
Она проговорила прерывающимся голосом:
— Да-да, я заметила, что, как только она появилась в замке, мужчины сразу же начали смотреть на нее.
— Смотреть? — уточнил я.
— Да, — ответила она слабо, — все оставляли, кузнец даже молот себе уронил на ногу, но не заметил почему-то… Все поворачивались и смотрели…
— И только?
— Пришел сенешаль, — закончила она, — и все занялись работой. А бедную Аладель послали убирать наши покои. Она была очень старательная девушка, мне нравилась, хоть и очень неуклюжая, все-таки из села…
— Что вы замечали за ней особенное? — спросил я настойчиво. — Постарайтесь сосредоточиться. А еще лучше смотрите на рукоять моего меча, вот на этот рубин!.. Смотрите неотрывно, вам начнет нечто мерещиться, но не отгоняйте, там как раз и будет, возможно, разгадка. Вспомните то, что, вполне вероятно, почему-то и как-то забыли, и смотрите на рубин неотрывно…
— Хорошо, — прошелестел ее голос послушно, — да, конечно…
Ее чистые ясные, как у доверчивого ребенка, глаза расширились, в них появилось мечтательное выражение, затем затуманились, лицо медленно расслаблялось, теряя скорбное выражение, а губы начали складываться в подобие робкой улыбки.
Я затаил дыхание, гипнотизер из меня никакой, насмотрелся всякой хрени, как эти ловкие ребята заставляют смотреть на что-нить блестящее и вводят в транс, но так поддаются только люди с самой слабой психикой.