Сексуальные наклонности обоих не были секретом, но в Оксфорде бисексуалами никого не удивишь. Иногда, наблюдая их вместе, Майлс видел, как Тим нарочно старается спровоцировать Симона на жестокость… Ему это нравится, с отвращением думал Майлс. Впрочем, оба его соседа были людьми взрослыми и их личные дела его не касались.
К тому же их соединял не только секс, и Майлс понимал это, видя бесчисленных любовников и любовниц Тима, которых он не прятал от чужих глаз. Правда, несмотря на свои сексуальные победы, Тим производил впечатление бесполости, даже невинности, как неполовозрелый ребенок. Если Тим старался быть обаятельным и остроумным, то мрачная аура Симона Герриса отпугивала всех, кроме его ближайших друзей.
Майлс подозревал, что Тим и остальные основали нечто вроде тайного клуба, хотя не имел ни малейшего понятия ни о его цели, ни о творящихся там делах. Тайных клубов в Оксфорде было пруд пруди. Одни организовывались, другие умирали естественной смертью, третьи превращались в почтенные институты, членство в которых считалось великой привилегией. Майлс, однако, сомневался, что кто-нибудь вспомнит о клубе Герриса, едва он покинет Оксфорд.
Однажды Тим сказал, что Геррис мечтает о церковной карьере. Майлс не принял его слова всерьез, так как Симон никак не мог считаться благочестивым христианином, однако счел за лучшее промолчать, зная любовь Тима к розыгрышам.
В другой раз один из преподавателей заметил, что из Симона Герриса может получиться хороший политик.
— Он достаточно порочен и бесчестен для этого…
Тим дождался, когда Майлс заснул, и выскользнул из дома. К счастью, прошли те времена, когда на оксфордских улицах нельзя было появляться ночью. Для Тима тайна составляла главную часть его жизни, и ему нравилось незаметно покидать свою комнату и держаться в тени по дороге к месту встречи.
Симон уже ждал его, и это не удивило Тима. В отличие от Майлса, Симон даже не попытался скрыть отвращение, едва учуяв запах духов, исходивший от приятеля, и грубо оттолкнул его, едва тот приблизился, чтобы обнять.
Тим тихонько засмеялся, зная, что в его власти заставить Симона выть от страсти.
Тима в занятия черной магией, не знал, насколько он подпал под власть сатанизма. Он изучил его истоки и проявления в разные времена. Вызов дьявола он предвкушал как наслаждение из наслаждений, гораздо более сильное, чем любой наркотик, гораздо более возбуждающее, чем соприкосновение с чужой плотью. Тиму стало жарко и даже показалось, будто он отделяется от своего тела…
А Симон смотрел на него и мрачнел. Опять Тим курил свою гадость. Глаза полыхают огнем, и в уголке рта — струйка слюны. Сколько раз он предупреждал его о привыкании. Сам Симон тоже баловался наркотиками, но очень осторожно.